Взяла телефон с кровати и, расхаживая по комнате, решила написать Инке сообщение.

«Спроси, пожалуйста, номер Зимина у Кирилла. Только не говори, что для меня».

Экран телефона ожил спустя несколько минут.

«Номер Паши есть у меня. Сейчас перешлю».

Скопировав цифры, я создала новый диалог и вставила в строчку одиннадцать цифр. Дело остается за малым: извиниться и сказать, что не смогу поехать.

Текстовый курсор мигал на белом полотне. Я кусала губы и глядела на экран. Нужно собраться и просто нажать несколько букв. Смелее, Нина!

«Паша…»

Начало было не очень, понуро вздохнув, я удалила имя и присела на краешек кровати. Смежив одной рукой веки, я вновь вернула взгляд на дисплей. Пальцы сами зашевелились, превращая буквы в слова.

«Не знаю, остался ли у тебя мой номер. Просто хочу сказать, что сегодня не получится, у меня разболелась голова.

Нина».

Я не стала писать про следующий раз, его не будет. Паша дал прекрасно понять, что больше ко мне не подойдет.

Прошли минуты, а ответного сообщения все не было. Зато под ним появились две синие галочки: статус – прочитано.

Пролежавши остаток дня и вечера в постели, я болтала по телефону с родителями. Поздравила мать с праздником, попросила передать трубку отцу. Они поделились, что за долгое время они провели праздник не просто отлично, а приключенчески. Никто не ожидал, что появится бывший муж Людмилы Захаровны и начнет дебоширить. Игнат Анатольевич сам лейтенант в отставке, уложил его с первого удара и позвонил в полицию, пока тот лежал в отключке.

Только когда стрелки часов показали начало восьмого, я решила выйти из своего укрытия, желудок подавал признаки жизни. Сменила спальную футболку на домашний костюм, который подарила сестра на прошлое Рождество. Он вязаный: прямые брюки в пол и удлиненный джемпер на крупных пуговицах с V-образным вырезом на груди. Волосы были спутаны после душа, вычесав их с клоками, закрутила в низкий хвостик.

Внезапно послышался глухой хлопок где-то рядом. Я замерла на месте. В домике кроме меня никого не должно быть. Все уехали на горнолыжку пару часов назад и планировали возвращаться поздно. Я притворилась больной для Паши, поэтому осталась.

Кругом лес. Наш домик был последний на возвышенности. Главный корпус, где находился администратор, и кому я могла пожаловаться, был примерно в километре от нас. Поджилки затряслись. Я завертела головой в поисках телефона и набрала номер сестры.

«Абонент временно недоступен…».

Видимо связь не ловит. Что же делать?

В голове набатом звучали слова Кирилла о том, что у нас есть телефон для связи с главным корпусом. Точно. Загвоздка состояла лишь в том, что он находился в гостиной комнате на первом этаже. Мне придется спуститься, по-другому никак.

На лестничном проеме стояла средних размеров стеклянная ваза. Прихватив ее с собой, я на цыпочках, продолжила свой путь. Крохотными шагами добралась до дверного проема и застыла, чувствуя как взмокла от пота и напряжения.

Неспешные, тихие шаги звенели в давящей тишине. Занесла вазу над головой и с истошным криком приложила ее к темной макушке.

Все случилось настолько быстро, что я обомлела. Крупная фигура на миг застыла и подняла правую руку к разбитой голове. Медленно, словно не веря в происходящее.

Осколки вазы посыпались на ламинит, отрезвляя мое дрожащее тело. Меня заколотило, зуб на зуб не попадал. Крутанувшись в поисках стационарного телефона, краем глаза заметила небольшие капли крови на полу. Зажала рот рукой, подавляя мычания, я обошла человека.

В комнате было темно, поэтому я не сразу признала в незнакомце Пашу. А когда разглядела знакомые черты лица – оцепенела.