Сезон закончился традиционным прощальным костром, где каждый сжигал по одной вещи, чтобы обязательно вернуться в следующем году в экспедицию и вновь окунуться в атмосферу полевой жизни.

И вот я уже медленно поднимаюсь по лестнице в квартиру. Рюкзак приятно оттягивает плечи. Так не хочется возвращаться домой. Я бы могла провести всю жизнь в разъездах и экспедициях. В общем, я это и планировала делать, как только получу диплом. Но до этого у меня как минимум два года учёбы. Но конкретно в тот момент меня ждали причитания матери начиная от сетования на то чем я занимаюсь и как мне вообще пришло в голову выбрать такую профессию, до вопросов почему я слишком загорелая, искусанная комарами, почему одежда вся в песке, и всё в этом духе. А потом уговоры взяться уже за свою жизнь и стать как все нормальные «девочки моего возраста» и куда же без перечислений кто из моих одноклассниц вышли замуж или родили, или то и другое.

Я позвонила в дверь. Тишина. Я добыла ключи, которые лежали в набитом рюкзаке на самом дне маленького карманчика. Зайдя в квартиру я осмотрелась: сумки не было, вязанного кардигана, который она всегда носит, тоже. Похоже, что мать уехала жить к очередному хахалю. Значит, меня ждут тишина и покой.

Я оставила рюкзак у входа и посмотрелась в зеркало. За лето я похудела, зато руки накачала. Куда ж без этого: на раскопках больше физической работы, чем работы для мозга.

В волосах я заметила светлые прядки, наклонилась, чтобы лучше разглядеть, нет, не седею. Просто каштановые волосы слегка выгорели на солнце. Похоже, я медленно становлюсь блондинкой и скоро буду как Оля. Я перевела взгляд на огромный рюкзак. Там столько всего надо перебрать. Потом. Горячая ванна first.

Ванна после жизни в палатках – вещь первой необходимости. Но насладиться ею как следует, мне не удалось. Как только я расслабилась, мне вспомнился скелет найденной воительницы. Она всё ещё не давала мне покоя. Точнее, даже не сама она, а мысль, что в мире есть то, что ещё можно открыть. Я бы соврала, если бы сказала, что не хочу найти затерянный город, мифический артефакт или легендарный народ. Если амазонок ещё не открыли, значит, я имею все шансы это сделать. И кто бы ни говорил что это выдумки, если о них писали, значит, были к этому предпосылки. Значит, есть шанс, что они реально существовали.

Закутанная в полотенце, я села за ноутбук. Столько всего нужно было узнать! Да, я собиралась отбросить эту идею, но она слишком прекрасна. Даже если амазонки окажутся легендой, я хотела это знать наверняка.

Первое, что я прочитала – Греки считали Амазонок дочерями изящной нимфы Гармонии и бога войны Ареса. Это явно относится к мифу. Но вот то, что о воительницах писали многие авторы древности: Гомер, Геродот, Эсхил, Плутарх, Помпей Трог, Стефан Византийский – может быть намеком на их реальное существование. Упоминалось, что амазонки взаимодействовали с самыми популярными персонажами от Геракла до Александра Македонского.

Есть предположение, что сведенья о женщинах-воительницах у эллинских4 историков появилось, когда зарождающийся античный мир столкнулся с уходящим миром матриархата. И этот мир их настолько впечатлил, что они перенесли истории о сильных женщинах в свои легенды.

Что касается слова «амазонка», то оно происходит от иранского «ha-mazan» – женщина-воин. Или от слов «а» и «мазон», что означает «без груди». Греки рассказывали, считай, пугали, что родившимся девочкам выжигали правую грудь, чтобы она не мешала при стрельбе из лука. Причём на древних изображениях, которые создавали те же греки, у амазонок с грудью всё окей. Есть ещё вариант, что название воительниц произошло от «masso» – трогать, касаться, что могло бы означать «не дотрагивающиеся» например, до мужчин. А в северокавказских языках сохранилось слово «maza» – «луна», что может быть отголоском того времени, когда жители этого региона обожествляли Луну – богиню охоты, соответствующую греческой Артемиде, которую чтили амазонки.