– Да-да, Илоночка, не беспокойтесь, – поспешила сказать Капитолина, которая слушала свою («Свекровь? – вот глупость-то!» – промелькнуло в моей голове) с преувеличенным вниманием. – Я так рада познакомиться с вами и вашей мамой! Не беспокойтесь, девочка, я очень, очень люблю людей искусства – я и сама в некотором роде к ним принадлежу…

Илона пожала плечами, встала и подошла к окну, повернувшись к нам спиной, – в каждом ее движении сквозила уверенность в том, что она делает что-то очень красивое и значительное.

– Мы ждем Борю с Зиной, – пояснила нам Капа, – и Светочку тоже… а пока просто так… болтаем…

Она хотела еще что-то сказать, но тут эту короткую тишину насквозь прорезал резкий зуммер дверного звонка. Этот звук почему-то произвел на Капитолину парализующее действие: она конвульсивно вздохнула и прилепилась к спинке кресла, как будто наколотая на нее собственным страхом.

– Женечка, открой, – просипела она и махнула мне рукой со все так же зажатой в ней салфеткой. – Это Борюсик… и… и… Зина…

Как видно, Зины Капа боялась больше собственных сына и внучки.

Я усмехнулась про себя, шагнула за порог и загремела дверным замком. Собственно, дверь не понадобилось даже открывать – ее створка (вместе со мной) отлетела к стене, а через коридор кенгуриными скачками пронеслась Зинаида – я успела увидеть только ее спину, обтянутую старомодным летним плащом.

Толстый и, как всегда, какой-то снулый Борюсик несмело топотал сзади. Мешковатые штаны с отвисшим задом и скошенные внутрь каблуки старых ботинок делали его увядшую фигуру особенно жалкой. Можно было понять, что Капин сын мечтал оказаться где угодно, только не здесь – пусть даже в своем рабочем кабинете педиатра, среди сопливых носов и младенческих опрелостей. Замыкала шествие их дочка Светочка: пухлое тринадцатилетнее создание с прыщавым лбом и немного косолапой папиной походкой.

– Так… значит… ВСЕ-ТАКИ??! – прошипела Зинаида. Она остановилась посреди комнаты и обвела всех нас таким взглядом, от которого более мелкие млекопитающие сразу попадали бы замертво.

– Что? – пискнула Капа и от страха дернула ножкой. – Здравствуй, Зиночка, здравствуй, сыночек… Светочка…

– Вы все-таки ПОЖЕНИЛИСЬ?!

– Но, Зиночка…

– Что ж!..

Зина сорвала с себя плащ – нас обдало соленым потным духом – и с размаху плюхнулась на свободное кресло. Со своего места я видела ее затылок, увенчанный неопрятной рогулькой взмокших у шеи черных с ранней проседью волос. На ее шее и висках виднелись блестящие, прочерченные крупными каплями пота дорожки.

Борюсик пристроился за спиной у супруги и индифферентно уставился в потолок. Дочка Светочка независимо подперла стенку своей круглой попкой.

Возникла пауза, напоенная такой ненавистью, что ее можно было добывать в этой комнате промышленным способом.

– Как бы там ни было, а мы собрались здесь для того, чтобы принести вам свои поздравления, – бодренько сказала тетя Мила, поднялась и звонко чмокнула в щеку Капитолину.

– Да, братец, и я тебя поздравляю, – рассеянно сказала Илона, не оборачиваясь.

– Милые мои, самое главное – то, что вы близки по духу, – прогудела мать жениха под аккомпанемент треска своей бижутерии. – Ваш союз – торжество разума и единения душ, а плоть, поверьте мне, она вторична…

– Ах ты, сучка!!!…

Раиса вздрогнула и отпрянула от Зинаиды, которая уже поднялась со своего места и, уперев руки в бока, нависала над нею. Еще секунда – и Зина просто откусила бы матери жениха ее стриженую голову, но тут снова вмешалась тетя Мила.

Она громко стукнула в ладоши:

– Все-все-все! Разговоры закончились, давайте пить, есть и веселиться – у нас свадьба! Первый тост – за счастье молодых! Мужчины, – она оглянулась на молчавшего Борюсика, – разливайте шампанское! Женщины, усаживайтесь, усаживайтесь, давайте – все к столу, к столу…