К ним были приставлены специальные холопы, которые следили, чтобы они ели, спали и мылись. Распахнув дверь, я несколько секунд любовался на то, как в комнату пытается прорваться весьма солидный господин, позади которого топчутся на месте господа помоложе.

Господина сдерживает дюжий гвардеец, но сдерживает очень деликатно: в морду не бьёт, рта не открывает. Молодец, вот это у Михайловских подчинённых выучка.

– Что здесь происходит? – спросил я тихо, но гвардеец тут же повернулся ко мне и вытянулся во фрунт, а господина продолжал удерживать второй из моих телохранителей.

– Да вот, государь, Пётр Алексеевич, сильно хочет этот немец к вам попасть, всё кричит, что сына тут его взаперти держим, чуть ли не в кандалы закованного, – я уставился на него. Что? я прекрасно слышал, о чём кричит господин, и там не было даже намёка на… Так, похоже, Юдин бегает по ночам по Москве и кусает зазевавшихся прохожих. Надо бы проследить, а то слишком уж бурно воображение у кого-то заработало.

– Отставить брехню, – я махнул рукой и обратился уже непосредственно к господину. – Кто вы, и почему так стремитесь попасть в комнату, которую охраняет личная императорская гвардия, что указывает на то, что там находится император?

– Ох, я не… – господин приподнял парик и вытер внезапно вспотевший лоб. – Понимаете, я вовсе не хотел мешать беседе его величества с присутствующими в той комнате людьми, но среди них находится мой сын, и он молил меня о помощи. Как я понял из его сумбурного письма, этот остолоп умудрился заключить пари с венценосной особой, и теперь, когда его репутация, а то и жизнь висит на волоске… Я уже потерял одного сына в этой стране и могу потерять второго…

– Вы так и не представились, – тихо произнёс я, в общем-то, уже зная, кто сейчас заламывает передо мной руки.

– Бернулли. Иоганн Бернулли, – я молча смотрел на отца не только того Бернулли, который переводит сейчас мел в комнате за моей спиной, но и математического анализа и пытался понять, мне сейчас повезло, или всё же не очень.

– А ваши сопровождающие? – я многозначительно кивнул на мнущихся за стеной из гвардейцев молодых мужчин.

– О, Пьер Луи Моро де Мопертюи, мой ученик, который согласился отправиться со мной в далёкую Россию, чтобы принять участие в судьбе моего Даниила. И Джон Кей, изобретатель. Я как раз вместе с моими учениками присутствовал на заседании Лондонского Королевского Общества, когда меня настигло послание Даниила. Мистер Кей же сокрушался, что, даже имея некоторые патенты в сфере изобретения, он нигде не может пристроить свои детища… В общем, мы решили, что он может попытать счастье в России, где, как сообщают ваши листы «Вести» дают беспроцентные кредиты тем, кто что-то изобретает и внедряет в практику, так что, можно сказать, что мистер Кей просто наш попутчик, – Бернулли снова протёр лоб платком. – Так, мы можем войти, или нужно подождать, когда его величество покинет помещение?

– Как вам сказать… – протянул я, делая шаг в сторону. – Проходите. Да, мистер Кей пускай останется и подождёт здесь. Ему сегодня несказанно повезло, он будет удостоен аудиенции у его величества, – немного ерничая, сообщил я покрасневшему Кею по-английски. Я понятия не имею, кто это такой. Но раз Бернулли его притащил с собой, то, наверное, парень дельный.

Пока я разбирался с Кеем, Бернулли и Мопертюи вошли в комнату для дискуссий, как я обозвал про себя данное помещение.

На меня тут же воззрилось несколько пар глаз, а Бернулли-старший растерянно произнёс.

– Ваше императорское величество, это было…

– Поучительно? – я криво усмехнулся. – Бросьте, любой бы на вашем месте растерялся. Я не пойму, что у вас не получается? Вчера мне продемонстрировали образец, и он вполне работал, исправно поднимая воду вверх. В чём сейчас образовалась проблема?