– М-м-м, ладно, – согласился он, – но представь, какой клёвый будет номер! Кроме тебя, у нас только Кирилл когда-то на баяне играл. Но раз баян и козе не нужен, то нам и подавно.

– Вика Морозова на скрипке играет, – вспомнила я.

Миша на миг задумался.

– А было бы неплохо включить в программу что-то из классики, да?

– Наверное.

– Я поговорю с Викой. Но всё же номер с гитарой никакие скрипки не заменят.

– Миш!..

– Окей, если у тебя не получится, попрошу Витьку из десятого. –  Мы обошли огромную лужу, разлившуюся на пол-улицы. – Слушай, Мариш, научи и меня играть, а? Это же не очень трудно? Как думаешь, у меня получится?

Я улыбнулась.

– Конечно, я в тебе не сомневаюсь.

Дома, пока Миша в гостиной развлекал бабушку разговорами о том о сём, я переоделась у себя в комнате в сухие шерстяные носки, домашние спортивные штанишки с низкой посадкой и любимую футболку с надписями «YES» и «NO» спереди и сзади соответственно. Она открывала мои поясницу и пупок, и пусть в начале марта в ней было ещё немного прохладно, я пребывала в уверенности, что Миша не даст мне замёрзнуть.

Вниз я спустилась с гитарой и учебником алгебры. Миша при моём появлении, широко распахнув глаза, поднялся с дивана, шагнул навстречу, а бабушка пробормотала, чтобы мы сперва покушали, у неё, мол, борщ с пылу с жару. И каша гречневая с тефтелями.

– Вот, смотри, Миш… Главное, садись так, чтобы тебе было удобно. Клади ногу на ногу. Ага. Левой рукой прижимай струны. Подушечками пальцев. Перпендикулярно грифу. Вот так…

Я сидела с ним рядышком, близко-близко, моя рука накрывала его руку, ту, которой он прижимал струны, а мои волосы лежали у него на плече.

– Попробуй прижать указательным пальцем первую струну на пятом ладу…

– Где это?

– Вот.

– Так?

– Да ты всё схватываешь на лету! Молодец!

– С такой учительницей это немудрено.

Я улыбнулась, залюбовавшись его красивым профилем.

– Что дальше?

– Средний палец сюда, безымянный – сюда…

У него тёплые руки. И вообще он весь большой, любимый и тёплый, мне в своей не по сезону лёгкой футболочке было рядом с ним жарко.

– Попробуй сделать перебор. Ого! Ты точно первый раз держишь в руках гитару?

– С тобой – первый.

– Вот хитрец!.. Давай разучим комбинацию аккордов? Или попробуем сыграть на одной струне песенку? Можно «В лесу родилась ёлочка» или «В траве сидел кузнечик». Нет, давай «Во поле берёзка стояла»?

– Давай, что ли, аккорды…

Незабываемые минуты моей жизни. С Мишей мне всё интересно. Предложи он мне, к примеру, чинить отцовские «Жигули», я бы и тогда получала не меньшее удовольствие.

– Ты же не ходил в музыкальную школу! Признавайся, кто тебя учил играть?

– У меня отец играет. И старший брат. Они пытались и меня научить, но я, если честно, не особо вникал.

– Вот оно что!.. У меня папа тоже раньше играл. В молодости у них с друзьями даже что-то вроде своей группы было. «Меломаны» называлась.

– Не слышал. Распалась группа?

– Распалась.

– Мариш, сыграй что-нибудь. Пожалуйста.

– М-м-м, я попробую, но не обещаю, что будет прям супер.

– Не преуменьшай своих способностей. – Миша передал мне гитару.

– Я просто констатирую факт!

– Нет. Ты необъективна. В любом случае лучше переоценивать себя, чем недооценивать.

– Ну, не знаю… Ладно. Земфиру любишь?

– В твоём исполнении я хоть Стаса Михайлова слушать готов.

– А кто это? – прищурилась я.

Мы дружно захохотали, хотя шутка так себе получилась, и я чуть гитару из рук не выпустила.

Немного волнуясь в самом начале и сдерживая смущённую улыбку, запела «Я искала тебя годами долгими…» Голос у меня был далеко не такой сильный и красивый, как у Земфиры (куда уж мне!), но пела я с чувством. Конечно. Песня – это всегда откровение, признание. И пусть мы с Мишей знакомы тысячу лет, тот факт, что мы неожиданно «открыли» друг в друге свою долгожданную половинку, вполне оправдывает слова выбранной мною песни. Миша смотрел на меня так… так особенно.