– Мы понимаем, – ответил тот за всех. Феликс улыбнулся, что делал крайне редко:

– Я надеялся, что вы поймете и поддержите меня. Тогда начинаем подготовку к операции. Каждому из Вас приготовлен план и цели. Общее командование и согласование действий с корпорацией, я беру на себя. Игураши, ты отвечаешь за орбитальную поддержку космопорта. Милош и Алан, ваша зона пента, – Феликс обвел всех присутствующих взглядом: Верность и…

– Честь! Честь!! Честь!!! – прогремел девиз Флота.

столичная агломерация, район Первого города

28 сентября, 08:17

На лице горели свежие ссадины, под глазом чувствительно налилась гематома, а сам он на коленях, руки, заведённые за спину, скованны наручниками, во рту внушительный кляп. Всё на алтарь достоверности. Рядом, чуть покачиваясь, еле держался на ногах резидент-коротышка, та жирная сволочь, что сдал их. Полутруп, оживший под запредельной дозой наркостимуляторов. С другого бока, постоянно тыча в него стволом своей «ракетницы», нависал змеёныш. Вот в ком погибал прирождённый актёр. Впрочем, возможно под прицелом трех штурмвинтов в каждом может проснутся подобный талант. Сейчас он с достоверным азартом торговался за его голову. Собеседник, скрытый тёмным экраном коммуникатора коротышки вяло, сопротивлялся, в его бесцветном голосе, чувствовалась заинтересованность.

– Чё, не яс-с-сн? Говорю, с-с-стволы! Много больш-ш-ших пуш-ш-шек, – змеёныш снова, довольно больно, ткнул его дулом пистолета: Мы с-с-свою долю с-с-сделали, я видел, как эта обез-з-зьяна улетела с-с-со вторым, нам всё дерьмо рас-с-схлебывать ос-с-ставил! По Первачу уж-ж-же ш-ш-шепчутся, мол Анаконд проредили, ес-с-сли другие банды навалятся нам… Короче, я з-з-задолбалс-с-ся, либо давай чё я говорю, либо я этого говнюка прям щ-щ-щас-с-с кончаю!

– Хорошо, договорились, – наконец-то сдался тот: Мои люди будут у вас через полтора-два часа, – Стоило экрану растворится в воздухе, как коротышка бессильно повалился на пол, но на него уже никто не обратил внимания. Змеёныша вывели, а ему помогли встать, одним незаметным движением освободив от наручников. Кляп пришлось доставать самостоятельно.

– Каков дальнейший план действий, сэр? – рядом возник Девятый. Вместо ответа, которого у него по сути ещё не было, он указал на распростертого на полу резидента: Что с ним?

– Отработанный материал, сэр, – безразлично ответил тот даже не взглянув на бывшего агента. Возможно, Девятый и прав, такова цена предательства, но от такой формулировки его передёрнуло: Человек, а не материал. Проверь, чтоб не мучился.

В соседней комнате никого не оказалось, на гало экране беззвучно шло кулинарное шоу. Высокий темнокожий мужчина в старинном поварском наряде разделывал тушку птицы. Ловко орудуя ножом, отработанными движениями взрезал её, выпотрошил, отсёк лапы и голову и начал отделять мясо от костей. Он, точно заворожённый, наблюдал, как перед шефом растут две кучки. Одна – мясная, другая из требухи и костей. Повар справился в три-четыре минуты, затем одним взмахом сбросил вторую в мусорное ведро.

– Отработанный материал, – не задумываясь произнес он, тут же вспомнив о коротышке и его снова передёрнуло. Жив он или уже… Надо отвлечься, пожевать что-нибудь. Ещё этот непреходящий вкус дрянной резины от кляпа.

На столе в беспорядке были свалены блестящие упаковки консервированных пайков. Вскрыл первую попавшуюся, откусил. По консистенции напоминает камень, по вкусу… тут сложнее, что-то мясное, незнакомое.

– Утка по-пекински, – с удивлением прочёл он на упаковке: Что за дрянь?

– Вы, что-то сказали, сэр? – с порога спросил Девятый, в ответ он показал ему плитку: Да вот, сплошное надувательство. Пишут, утка по-пекински. Я всю жизнь прожил в Новом Пеке, там уток даже в зоопарке никогда не было.