. Менее заметной является нормативная функция парадигмы: суть ее заключается в том, что парадигма устанавливает новые нормы для научного сообщества. «Нормы» здесь трактуются предельно широко: речь идет о методах научного исследования, идеалах (ценностных установках), влияющих на выбор того или иного направления познавательной деятельности, и схемах решения «стандартных головоломок» в науке. Если второе и третье объединить в одно понятие – «стандарты», то общая картина будет выглядеть следующим образом:

«Парадигмы дают ученым не только план деятельности, но и указывают и некоторые направления, существенные для реализации плана. Осваивая парадигму, ученый овладевает сразу теорией, методами и стандартами, которыми обычно самым теснейшим образом переплетаются между собой. Поэтому, когда парадигма изменяется, обычно происходят значительные изменения в критериях, определяющих правильность как выбора проблем, так и предлагаемых решений»[66].

Период «нормальной науки», определяемый как период господства одной парадигмы, может длиться от нескольких десятков до сотен и даже тысяч лет. Например, доминирование геоцентрической системы Птолемея – Аристотеля в астрономии продолжалось примерно 2000 лет, пока она в ходе коперниканской революции не была замещена на гелиоцентрическую парадигму. Господство ньютонианской парадигмы классической механики в физике длилось примерно 230 лет – с конца XVII в. по 20– 30-е гг. XX в., пока в процессе последующей научной революции она не была заменена парадигмой теории относительности, разработанной Альбертом Эйнштейном.

Но, согласно Т. Куну, рано или поздно в парадигме обнаруживается «аномалия», т. е. накапливаются научные факты, которые не могут быть объяснены в рамках данных исследовательских теорий, методов и стандартов. Поначалу ученые настойчиво ищут пути разрешения данной «аномалии» (или «аномалий»), не выходя за пределы существующей парадигмы, но однажды наступает момент, когда «аномалии» буквально ее рушат, как гнилую стену. Этот этап можно характеризовать как «кризис науки», а в качестве исхода такого кризиса американский ученый рассматривает три варианта.

«Все кризисы заканчиваются одним из трех возможных исходов. Иногда нормальная наука в конце концов доказывает свою способность разрешить проблему, порождающую кризис, несмотря на отчаянье тех, кто рассматривает ее как конец существующей парадигмы. В других случаях не исправляют положения даже явно радикальные подходы. Тогда ученые могут прийти к заключению, что при сложившемся в их области исследования положении вещей решения проблемы не предвидится. Проблема снабжается соответствующим ярлыком и оставляется в стороне в наследство будущему поколению в надежде на ее решение с помощью более совершенных методов. Наконец, возможен случай, который будет нас особенно интересовать, когда кризис разрешается с возникновением нового претендента на место парадигмы и последующей борьбой за ее принятие»[67].

Случай, который более всего интересует Т. Куна, это, собственно говоря, по его терминологии, «научная революция». Последняя, как правило, начинается с того, что какая-то группа ученых внутри всего научного сообщества отказывается от старой парадигмы и принимает за основу совокупность других теорий, гипотез и стандартов, а уже после к этой группе присоединяются все остальные представители данной науки. Научная революция совершилась, переворот в сознании научного сообщества произошел, и с этого момента начинается отсчет новой научной традиции, которая зачастую несовместима с предыдущей традицией.