Имеются три типа взаимодействия культур.

Первый – «колонизация». Под этим понимается распространение культуры путем образования колоний, своеобразное клонирование культуры. Путем колонизации распространялась древнегреческая культура, так шло распространение культур и в последующие времена в человеческой истории. В принципе нет ничего невозможного в том, чтобы одна культура распространилась таким образом по всему земному шару и образовала бы одну, глобальную культуру. <…>

Другая, более сложная форма взаимодействия – «прививка». Привив, к примеру, грушу к дикой яблоне, мы получим от той плоды груши. <…> Такая прививка чужой, более развитой культуры, обычно дает свои плоды. Это очень вкусные плоды, но они не меняют материнское тело культуры. <…>

Таковы первые два типа взаимодействия – колонизация и прививка. Можно сказать, что они проходят со знаком «минус» для воспринимающей культуры. Но есть, согласно Данилевскому, еще и третий тип взаимодействия, и он проходит для воспринимающей культуры со знаком «плюс».

Это – такое восприятие, когда дерево культуры питается соками, получаемыми из почвы и идущими на пользу всему дереву. В таком случае достижения чужой культуры превращаются в «удобрения», которые перерабатываются почвой и впитываются всем деревом. Только при таком взаимодействии культура способна реализовать те внутренние потенции, что в ней заложены, и выстроить свою собственную цивилизацию»11.

Что в этой типологии можно акцентировать? То, что в ней главной целью является завоевание и удержание «культурной независимости» социокультурной системы. На этом уровне рассмотрения все кажется вполне логичным. Хотя Данилевский и Смирнов в равной мере отказываются говорить об общечеловеческих проблемах, которые могут выступать в качестве объединяющего начала для социокультурных систем.

Но вспомним здесь еще одну классификацию, которую даёт Данилевский. Для него культурные системы могут выступать в трёх различных функциях по отношению к формированию цивилизаций: 1) в положительном смысле, как то, что составляет основу развитой культуры и распространяет себя на «этнографический материал»; 2) в отрицательном смысле, как та сила, которая разрушает культурные системы, освобождая место для новых культур; 3) как то, что является «этнографическим материалом», на который может распространить себя развитая культура.

Если это соединить с тем, что сказано о колонизации, «прививках» и «удобрении», то получается сложная и противоречивая картина. С одной стороны, вроде бы, развитые культурные системы выступают в качестве онтологических единиц культурно-цивилизационной логики и имеют право на культурную независимость. С другой стороны, каждая из таких систем является в той или иной степени продуктом колонизации. Чем в большей мере она является империей, тем больше относительно нее возникает вопросов о культурной (и всякой другой) независимости входящих в неё других культур. Можно ли их считать культурами наряду с той, которая их в себя включила? Если можно, то как решать такой вопрос? Подобные вопросы можно задавать с разных сторон. Все они сильно усложняют картину и отрицают кажущуюся простоту.

Кроме того, как я уже говорил, можно утверждать существование в истории человечества проектов общечеловеческого. Такие проекты можно видеть в соответствующих философско-религиозных учениях, начиная с осевого времени. Самыми влиятельными из них являются проекты мировых религий. Такого же масштаба проектом является и просветительский проект. Все это сильно усложняет описанную логику и вводит в неё новое измерение, о котором Смирнов просто отказывается говорить. Но если всё это иметь в виду, то можно начинать разговор о типах проектов общечеловеческого в истории, о совмещении их с социально-системной логикой, о метаморфозах, которые при этом претерпевали проекты общечеловеческого (о том, как они становились основаниями нового поколения культурных систем, как они становились основаниями новых культурных делений). Все это задаёт более сложный и конструктивный разговор.