Первая мировая война создала гигантский вызов «борьбы систем» и поглощения индивидуального человека логикой системной («мегамашинной») организации. Интегральным ответом на это стала волна либерально-демократических преобразований. Это можно назвать авангардной фазой развития мирового либерализма, который опирался на лозунги больше, чем на конструктивность создаваемой им реальности. В результате сам либерально-буржуазный мир погрузился в глобальный кризис (Великая депрессия). Ответом на этот кризис (на реализационную незрелость либерализма-капитализма) стала волна контр-либеральных и контр-капиталистических преобразований. Эти преобразования развертывались как ответ не только на внутренние для социальных систем проблемы. Эти преобразования развертывались как ответ на позиции в геополитической борьбе. Так можно рассматривать формирование идеологии фашизма и основанных на ней новых «геополитических мегамашин». По сходной логике формировалась и «геополитическая мегамашина» сталинского СССР. Тип обществ, которые сформировались в такой логике, называют «тоталитарным», акцентируя особую жесткость внутренней идеологической простройки. Это диктовалось желанием максимально подчинить индивида логике «мегамашины».

Надо отметить, что собственно достижения «комплекса модернизации» использовались для построения «тоталитарных мегамашин». Проблематизация этого составляет одну из стратегических линий, связанных с перспективой «комплекса модернизации» вообще (и логики промышленных революций в частности). Пока человечество остается разделенным на социально-культурные системы, пока продолжается логика геополитической конкуренции, связанная в числе прочего с «системным эгоизмом», с эксплуатацией одних систем другими, – остается и проблема «системной эксплуатации» индивида и использование логики научно-технических достижений в целях этой эксплуатации.

Здесь можно акцентировать логику «цифровизации», которую прорисовывает Автор. Она подразумевает включение элементов социального и природного мира в «материально-информационные» машины (можно даже сказать, мегамашины). Соединение таких машин с логикой социальных мегамашин и логикой их геополитической конкуренции/борьбы задает весьма проблемную перспективу.

В §§69—78 Автор рассматривает роль знания в логике развертывания разделения труда.

Во-первых.

«Думаю, Вы согласитесь, что отдельный эмпирический индивидуум не способен в одиночку произвести даже самый простой продукт. Первичный анализ форм организации человеческой деятельности позволяет разделить два предельных типа: так появляется различие «естественного» и «технологического» разделения труда. Я обычно приписываю введение этого различия самому Адаму Смиту, хотя впрямую Вы не найдёте в его работе такого явного противопоставления.

Из общих соображений ясно, что эффективность использования доступных человечеству ресурсов – в том числе функционально используемых в качестве так называемых «факторов производства» – зависит от того, как организована наша совместно-распределённая деятельность.

Новые формы организации совместно-распределенной деятельности и «технологического» разделение труда являются предметом бесконечного творческого поиска.

Я много раз с разной степенью детализации излагал эти идеи одного из основоположников экономической теории. Поэтому сегодня я хочу сфокусировать своё внимание на процессах производства, накопления, систематизации, обращения, освоения и использования знаний и роли этих процессов в изменении систем разделения труда».