Важной предпосылкой вызревания ментальности модерна в недрах традиционного общества было распространение в Западной Европе римского права. Во многом этому способствовали германские императоры, считавшие себя потомками римских цезарей. Благодаря этому римское право в эпоху Возрождения распространилось почти по всей Западной Европе, что объективно служило интересам центральной власти новых европейских гражданских государств, постепенно освобождавшихся как от патерналистского диктата Римской Церкви, так и от ограничений своей власти со стороны внутренних островков свободы, опиравшихся на традиционное земское право. «С помощью этого законодательства, – пишет Р. Арнольд о римском праве, – высшей власти и возникающему бюрократическому классу было легче всего сломить сопротивление городов, сословий и церкви, уничтожить последнюю тень свободы крестьян… Но с другой стороны, этот новый порядок больше отвечал экономическому движению, возрастающему обмену, новому общественному укладу, чем старое право» [Арнольд 1905, с. 29–30].

Период позднего Средневековья вошел в историю культуры как период постепенного распада феодальных отношений и зарождения нового, буржуазного мировоззрения. В ментальном плане это был период освобождения сознания общества от религиозной веры и становления новой, индивидуалистической ментальности, в основе которой лежала вера в человека. Индивид вырвался из сословия и получил право действовать по мере собственных сил. Историк Я. Бургкардт отмечает, что важнейшим признаком поколения гуманистов является «открытие человека», т. е. отдельной личности, имеющей свои права, а российский историк Л. М. Баткин уточняет, что «культура Возрождения еще не знала понятия личности, но она его вплотную подготавливала… Так называемый «индивидуализм» итальянских гуманистов состоял в изобретении модели индивида, способного здесь и сейчас, посредством одной лишь собственной воли и трудов, к безграничному совершенствованию своих земных возможностей – к человеко-божию» [Баткин 1986, с. 80].

Как пишет английский историк Р. Арнольд, «Ренессанс создает свой идеал, homo universale, всезнающего и всемогущего, искусного во всех областях; и как это ни удивительно, но этот идеал часто облекался в плоть и кровь уже в XIV столетии в образе многих высокопоставленных людей, как Карл IV, и других великих монархов, но яснее всего это обнаруживается лишь после того, как гуманизм одержал победу» [Арнольд 1905, с. 38]. В XV в. вошли в обычай длинные путешествия с целью познакомиться с тем или иным знаменитым человеком; город и государство начинают гордиться своими великими сынами, стремятся привлечь к себе тот или иной талант; поэтов венчают лавровыми венками, в честь победоносных полководцев устраивают торжественные шествия и т. д. «В эту эпоху Италия делается тем, чем она осталась и доныне, – классической страной местного прославления, высокопарных надписей, преувеличенного культа личности» [Арнольд 1905, с. 39].

Естественным продолжением культа личностей является имморализм, особенно характерный для представителей высших слоев общества городов Италии. Как пишет Р. Арнольд, «освобождение личности из-под гнета общества, преклонение перед замечательными людьми, а главное – ослабление всех авторитетов, в том числе и нравственных, не могло иметь непременно облагораживающего влияния на современников эпохи Возрождения» [Арнольд 1905, с. 42]. Поэтому наряду с действительно выдающимися, универсальными личностями «поражают в этот период отдельные, но не единичные личности, которых можно считать тоже своего рода универсальными людьми: универсальные преступники, виртуозы преступности. Но еще более удивительно, что ни сами эти люди, ни их современники как будто даже не имеют и представления о том, что такое преступность, вина и пр.» [там же].