– Я не хотел этого, – предпринял попытку объясниться Мет, но понимал, что это бесполезно.

– Так кто ж добровольно-то будет с ней! – хохотнул Яшка. – Но за все в этой жизни надо платить. Так что теперь ты будешь весь в шоколаде, успехах и наградах? Как наш Любчик-голубчик? Говорят, он потому и блещет в своих бесконечных костюмах. Они стоят такую кучу денег, какую Любчик не зарабатывает, пофиг что такой красавчик и весь из себя доцент, профессор, академик!

Мету хотелось провалиться сквозь землю.

– А папа в курсе твоих любовных похождений? – хитро сощурился Яша.

– Пожалуйста, ничего ему не говори, – взмолился Мет.

– А то что будет? – усмехался Яшка.

– Мне неприятно то, что произошло. Я не хочу еще оправдываться перед Всеволодом Ростиславовичем!

– Ну как бы… я подумаю, может, ничего и не скажу…. Правда не знаю, какая мне от этого выгода.

– Чего ты хочешь? – быстро отозвался Мет.

Яша оживился.

– Я подумаю. Пока помолчу. Так уж и быть.

– Уверяю тебя, я не хотел этого! – отчаянно попытался исправить положение Мет, одновременно понимая, что бесполезно.

– А я тебе верю. Только ширинку застегни, – Яшка рассмеялся и побежал по лестнице вниз, к выходу из пустого университета.

Мет остался стоять. Никогда еще не было так противно на душе. Какой ужас, стыд и позор!

По невероятному везению, дома никого не было: и мама, и Всеволод заняты своими проектами – мама ансамблем, Всеволод – съемками. Мет нашел купленное Всеволодом вино в буфете. Очень хотелось забыться. Мет вынул пробку из горлышка, прильнул к нему, подумал, что вполне может быть, что сейчас станет еще хуже: к душевным мукам добавятся и физические.

– Ну и пусть! –залпом выпил несколько глотков.

– Выпей, – Анна Степановна налила Данише бокал. – И перестань быть горестным, это государыне по нраву будет. Тебя оценили, и в твоих руках твоя судьба.

Даниша, дрожа, пил.

– Перестань трястись, как осиновый лист… ты должен дрожать только от страсти. Быть аки жеребец стоялый!

Мет снова выпил столько, сколько смог.

Сколько возни с тобой, право слово, экий ты!.. Твое счастье, что государыня настаивает на знакомстве!

Мет допил оставшееся вино.

– Я не хочу этого, дядя. Я не об этом мечтал! – Даниша обхватил голову руками.

– Неужели ты хочешь вернуться назад в свою деревеньку в богом забытом месте? Разве ты мечтаешь всю жизнь помогать маменьке справляться с хозяйством, а потом самому стать провинциальным помещиком с толстой женой и кучей ребятни-погодков?

Даниша покачал головой.

– Люди готовы отдать все, лишь бы оказаться на твоем месте, Данил. Офицеры платят большие деньги, чтобы дежурить в ночь и иметь надежду получить тот самый случай, – дядя подбадривающе похлопал его по плечу.

– Тебя она выбрала по-другому. Она увидела не просителя, а самородка. Ей надоели эти геркулесы, кузнецы, молотобойцы!

Даниша вздрогнул, словно молот ударил где-то рядом. Как это унизительно звучит.

– Государыня хочет, чтобы рядом с ней был умный собеседник, с кем поговорить можно для души, а не только лишь, – дядя хотел сказать, что именно, но запнулся, увидев несчастное лицо племянника.

– Она узрела в тебе не только красоту внешнюю, а со свойственным ей умом и прозорливостью – твой ум и талант. Ты не будешь случайным просителем на три ночи. Ты будешь отрадой нашей государыни. Может, еще послужишь Отечеству в делах науки и искусств. Как когда-то Иван Иванович Шувалов при покойной государыне. А ты будешь самим Сабуровым Данил Григорьичем, уважаемым государственным деятелем!

– Какой ценой, дядя, – выдохнул Даниша.

– А тебе чай в подоле приносить? Уж не убудет с тебя. Научишься этому делу, за что другие деньги платят, а тебе только один доход. Сам подумай, даже если ты государыне не понравишься, все равно будут щедро оплачены твои услуги! А уж коли по нраву ей окажешься, только успевай милости получать. И про меня, дядю своего, тогда не забудь.