– Ну и что у вас случилось опять?

– Да то же, что и всегда. То есть, ничего. Абсолютно, – отвечаю я, откидываясь на спинку дивана. – Не чувствую я к ней ничего. И чем больше проходит времени, тем очевиднее это становится. Я ведь и не обещал ей ничего с самого начала, а всё равно чувствую себя лжецом.

– А ты пробовал, я не знаю… поговорить с ней об этом? – спрашивает Вадим.

– Да ладно тебе. Не делай из меня подонка. Я с ней постоянно провожу профилактические беседы, где обозначаю личные границы. Раз она принимает всё это, значит, её всё устраивает. Вот только я понять не могу, к чему тогда эти её истерики?

– Игнат-Игнат, никогда не думал, что скажу это, но ты идиот. Как раз потому, что ты не сказал ей прямо, что не собираешься ставить ей брачную метку, она и надеется до сих пор. Женщины – существа старательные. Думаю, если лучше ублажать мужика, то всё получится, и рано или поздно он женится.

– Но это же бред, – возражаю я. Вадим только качает головой

Минуты две мы сидим в тишине, оглядываясь на то, что происходит вокруг. Потом Вадим тяжело вздыхает и поворачивается ко мне.

– Вот скажи мне, ты хоть раз в жизни чувствовал к женщине что-то особенное?

Я задумываюсь и припоминаю эпизод, характеризующий меня не с самой лучшей стороны.

– Помнишь юбилей прокурора города?

– Ну?

– Там была девушка. Официантка…

– Это которую Виталик за ляжки лапал?

– Да, – с неохотой признаю я и добавляю: – Я поставил ей метку.

Друг смотрит на меня недоверчиво.

– Метку подчинения, – добавляю я и он облегчённо выдыхает. – Я был пьян тогда. И мне казалось, я поступаю верно. Ведь никто больше не посмеет к ней приставать, если на ней будет моя метка.

– Но что, если она замужем или у неё есть парень? – хмурится Вадим. – Об этом ты не подумал?

– Нет. Но я пытался найти её после. Кажется, она уволилась из того заведения. Вся ирония в том, что я даже не помню толком её лица. Но всё равно не могу выкинуть её из головы.

– Ты знаешь, я тут думал насчёт того, что ты сказал мне в пятницу, – слышу я из трубки голос Вадима. – Она не может быть твоей истинной.

Я нервно поднимаюсь из-за рабочего стола и начинаю мерить шагами кабинет. Отчего-то мне хочется возразить Вадиму, хотя я и допускаю, что он прав.

– С чего такая уверенность? – сам собой вырывается вопрос.

– Просто если бы оно было так, то ты бы не посмел поставить метку подчинения, – отвечает друг таким тоном, как будто это совершенно очевидно. – К тому же, будь она твоей истинной, ты бы её не бросил после укуса одну без сознания.

– Тогда обстоятельства того требовали, – начинаю оправдываться я. – Говорю же, молодёжь совсем страх потеряла. Чуть до истерики не довели её. Я думал, что поступаю верно.

– Ну, допустим. Но ты ведь видел, что ей не хорошо. Так почему ушёл?

– Боялся, что будут проблемы, – признаюсь я. – Не хотелось терять лицо перед самыми влиятельными людьми города.

– Вот! – восклицает Вадим. – Ты думал только о себе. А на неё тебе было плевать. Поверь мне, если бы она была твоей истинной, ты бы её не оставил, даже если бы тебе грозила смерть или тюрьма.

Слова Вадима неприятны. Они как будто обесценивают все мои пережитые эмоции и, более того, выставляют меня подлецом.

– Сколько высокопарных слов, – саркастично усмехаюсь я. – Это ты по себе, что ли, судишь? То, что мы с тобой из-за Янки чуть насмерть не разругались, ещё ни о чём не говорит. И вообще, я, между прочим, на тот момент был её работодателем, нёс за неё ответственность, так что имел право требовать от неё отчёта о передвижениях в рабочее время. А то, как звери дикие, честное слово… Снюхались, и пошло оно нахер, трудовое законодательство!