Но шло время, и Метис с каждым разом доказывал поступками свою надежность, преданность и смелость. Уже и окрас его казался ей не таким уж непонятным, и Снежинка ловила себя на мысли, что она скучает, если не видит его хотя бы один день.

Метис понимал, что это сон. Ему казалось, что вот сейчас он проснется, и все будет иначе, ему очень хотелось верить, что Сергей, который пришел к нему во сне, это всего лишь иллюзия, это просто игра его воображения, но смутное чувство тревоги и ощущение опасности, не покидали его даже во сне.

– А теперь вставай и уходи, – промолвил Сергей, – тебя ждут, ты нужен, иди, и судьба тебя приведет туда, где ты будешь счастлив, и где тебе будет хорошо.

– Мне хорошо рядом с тобой, Серый! И потом скоро придет Петрович, и заберет меня с собой, он обещал, он всегда держит слово. Я буду ждать его здесь, чтобы ни случилось.

Сергей повернул голову в сторону человека пьющего воду из ручья и, обращаясь к нему, сказал:

– Объясни ему, он хоть и умный пес, но кое-чего не понимает.

Человек поднялся с колен, вытер мокрые губы рукавом и повернулся к Метису.

– Петрович? – Удивленно воскликнул Метис – Ты уже пришел? Так быстро? Мы уже уходим?

– Прости старина, – ответил Петрович, и тоска отразилась в его глазах, – я тебе солгал, я не смогу забрать тебя, ты потом поймешь, теперь ты можешь рассчитывать только на себя.

– А теперь проснись, Метис, и беги! – Закричал Сергей. – Уходи отсюда, и не оборачивайся назад, беги. Сергей показал указательным пальцем куда-то поверх головы Метиса. Пёс обернулся и увидел черные, грозовые тучи, стихия стремительно приближалась. Он посмотрел на своего хозяина, и панический страх охватил его душу. Он пытался осознать, что же происходит с ним на самом деле.

– Ты никогда не называл меня этим именем, – взмолился Метис, – зачем так, Серый?

– Ты говорил Акелла, говорил Брат, иногда Дружище, но Метис? Что изменилось?

Яркое пятно света медленно начало расти за спинами офицеров, оно становилось больше и ярче. Через мгновение на него невозможно было смотреть. Размытые силуэты Сергея и Петровича начали тонуть в этом свете. Метис начал тревожно метаться во сне и вдруг услышал лай собак. Их было много. Очень много. Этот лай звучал у Метиса в ушах. Он начал искать глазами своих друзей, но их уже не было. Они исчезли из его сна, и Метис остался один. Последним усилием воли он поднял голову и попытался завыть, именно так, как это делают волки. Именно так, как пытался научить его Сергей. Но ничего не получалось. Какое-то жалкое рычание, полное мольбы и отчаянья, вылетало из его пасти. Метис разогнался, и спасаясь от надвигающейся бури, со всего разбегу прыгнул в холодный ручей. Ледяная вода покрыла его от лап до головы. Дышать было нечем. Он начал медленно идти ко дну. Острыми иглами, холодная вода, пронзала его и сковывала движения. Метис вдруг понял, что сейчас он захлебнется. В этот момент он открыл глаза.

Яркие лучи утреннего света пробивались сквозь щели между трухлявых досок, и казалось, будто множество фонариков светят Метису прямо в глаза из глубокого туннеля.

Метис прищурился и с облегчением вздохнул. Он снова находился в реальности.

«Какой жуткий сон, – подумал пес, – хорошо, что всё это мне приснилось, еще этот лай собак… До сих пор стоит в ушах».

Но собачий лай почему-то не исчезал. Метис осознал, что слышит его наяву, где-то вдалеке, но очень отчетливо и явно. Он приподнялся, встал на задние лапы, и выглянул через большую щель между сырыми досками на улицу. Из старой голубятни было хорошо видно здание старой царской тюрьмы, где находился питомник, с которым у Метиса была связана большая часть его жизни.