Теймен недовольно поежился, мрачно взирая на затянутое небо. Облака висели так низко, что горных отрогов не было видно. Где-то там за ними находились территории его рода, которые должен был оберегать младший брат.

Юлиану было всего девятнадцать, но после смерти матери в позапрошлом году ему пришлось повзрослеть и стать самостоятельным. Теймен старался навещать его как можно чаще, хотя обязательства перед друзьями и их общей миссией вынуждали покидать родные земли на длительный срок. В последний раз он наведывался домой пару месяцев назад и теперь с нетерпением ждал, когда закончится эта метель, чтобы проведать брата и логово.

– Твоим взглядом бы лед топить, – посмеялся Ханс, перекрикивая ветер.

Теймен повернулся к графу и криво улыбнулся. Ледяные снежинки неприятно щипали кожу, а от пронизывающего ветра не спасал ни теплый меховой плащ, ни драконье пламя в сердце.

– Терпеть не могу зиму, – Теймен плотнее запахнул пушистые полы плаща и надвинул капюшон ниже на лицо. – Если с дождем я еще примирился, то это, – он вытянул ладонь в перчатке, которую тут же усыпало снегом, – ненавижу.

Пламя прокатилось по венам, и снежинки растаяли от жара. Облако пара мгновенно сдуло ледяным ветром.

Ханс усмехнулся и покачал головой.

– По крайней мере, ты можешь согреться без огня и теплой одежды.

– Только в драконьей ипостаси, и то недолго, – покачал головой Теймен и посмеялся, когда лицо графа недоверчиво вытянулось. – Обычно мы предпочитаем проводить зимы в недрах гор, поближе к крови земли.

– Ты уж извини, что мы заставили тебя с нами отправиться, – вздохнул Ханс и бросил взгляд за спину, где, кутаясь в теплые плащи, ехали его рыцари. – Я хотел, чтобы ты взглянул на деревню у моря, разрешил наши споры.

– Те прибрежные пещеры стали логовом морской гидры. Как я сказал, она вернется весной, когда сойдет лед, и тогда уже можно будет что-то решать с ней.

– А что с ней решать? – хохотнул Ханс. – Головы с плеч и забыть, как страшный сон. Уж они-то не разумны, я надеюсь.

– Нет, – посмеялся Теймен и смерил его снисходительным взглядом. – Однако за них неплохо платят травники. Можно было бы их разводить.

– Чтобы они нам всех рыбаков сожрали? Ну уж нет, – проворчал под нос граф, но призадумался, замолчав.

Отряд тем временем уже спустился к городу, и стража на воротах вытянулась, отдавая честь. Копыта лошадей застучали по вычищенной от снега мостовой, и Теймен непроизвольно выдохнул. Здесь не было того ураганного ветра, который гулял за стенами, поэтому можно было больше не кутаться в плащ.

Праздным взглядом осматривая город и его жителей, он невольно отметил, что приготовления к празднику уже начались, хотя до него оставалось больше двух недель. От дома к дому протянулись цветные ленты. Двери украшали венки из еловых ветвей. Во многих окнах стояли светильники в форме священного быка. Повсюду пряно пахло гвоздикой.

Копыта коня застучали по камню центральной площади, и Теймен потянул за поводья, останавливаясь. Место, где он появлялся чуть ли не каждый месяц, кардинально переменилось.

В самом центре площади стояла красиво украшенная статуя богини плодородия. Ее правая рука поддерживала раскрытый мешок для подношений, левая обнимала шею священного быка. Вокруг носились закутанные в шубы дети. Нарядно разодетые жрецы тщательно следили за тем, чтобы никто из них не посмел осквернить божество, заодно принимая дары.

По краям площади расположились разноцветные палатки, предлагающие всевозможные праздничные товары. От многих сладко пахло выпечкой и пряным вином. Несколько торговцев расхваливали драгоценные украшения и, судя по доносящемуся с той стороны зову, довольно неплохие. Народ сновал между ними, разглядывал товары, торговался, громко перекрикиваясь с продавцами. Рядом с пряничной палаткой стояла низкорослая девушка, практически на голову ниже любого на этой площади, отчего не заметить ее было просто невозможно. Она куталась в теплую шубу и плащ и напоминала забавный комочек.