Сашка молчала. Ей было тяжело дышать.

– Сашенька, – горбун подошел, с беспокойством вглядываясь ей в глаза, – да что же вы… испугались?

Он был выше ее на две головы. Высоченный. В черном костюме, оттеняющем пепельное лицо. Сашка отступила.

– Да вы не поняли, о чем я говорю! Это всего лишь временное кольцо, обычное дело, можно сказать рутина. Сегодня шестнадцатое декабря, и завтра для вас будет шестнадцатое, и послезавтра… вы останетесь в этом дне столько, сколько нужно будет для работы. Я договорился с Олегом Борисовичем – он разрешает вам не заниматься в этот день ни модулем, ни упражнениями. Только практика. Только наше с вами занятие. Что в этом страшного?

– Но я не хочу, – сказала Сашка в панике. – Я… а если я никогда не смогу… я ведь даже не понимаю, чего вы от меня хотите! Какого результата!

– Я хочу от вас честных усилий, – горбун посуровел. – Как любой преподаватель. А когда появится результат – вы первая его заметите.

Егора не было в коридоре.

Сашка выбрела на парадное крыльцо института и остановилась – без шапки, в расстегнутой куртке, вдыхая морозный воздух, выдыхая белый пар.

На карнизе чистой ватной лентой лежал снег. Сашка набрала его в ладони и вытерла лицо. Мимо прошли две пожилые женщины, поглядели странно; в городе нас считают наркоманами, вспомнила Сашка.

Ее жизнь съежилась, превратившись в один тяжелый бессмысленный день. Так уже было однажды; тогда сохранялась иллюзия, что Сашка по своей воле распоряжается временем. «Я хочу, чтобы это был сон!»

Проснуться бы на раскладушке посреди лета, два с половиной года назад. Проснуться бы.

– Саня! Наконец-то! Я думал, они тебя уморили!

По улице, залитой белым светом фонарей, шагал Егор. Под мышками у него были лыжи – две пары, новенькие, узкие, без креплений.

– Смотри, что выкинули в спорттоварах! По смешной цене! Они старые, еще советские, но смотри какие классные! Теперь такое знаешь сколько стоит?! Завтра куплю крепления, мазь…

– Почему же не утром? – шепотом спросила Сашка.

Егор удивился:

– Утром? Что?

– Жаль, что ты утром их не купил.

И она посмотрела на небо, на единственную звезду в прорехе белой тучи. Это был бы настоящий день… Они с Егором катались бы на лыжах, а потом он, раскрасневшийся, говорил ей: «Давай поженимся». Если из всей жизни выбирать один день для вечного повторения – почему не такой?

Егор присмотрелся внимательнее:

– Чего он от тебя хотел? Стерх?

– Значит, сегодня кататься нельзя? – спросила Сашка, не слушая.

– Сегодня? – Егор замялся. – Нет. Это завтра. А сегодня… Идем ко мне.

Сашка закрыла глаза. Прислонилась лицом к воротнику его куртки. Глубоко вдохнула теплый воздух – пар от его дыхания.

– Идем, – повторила, как в полусне. – Идем, Егорка.

Утром она проснулась в своей кровати, едва живая, разбитая, и первым делом спросила у Вики, подкручивавшей локоны щипцами для завивки, какое сегодня число.

– Шестнадцатое, понедельник, – хмуро ответила Вика. – А если хочешь орать во сне, так и стели себе в коридоре!

– Ага, – согласилась Сашка.

Вика бросила на нее удивленный взгляд через плечо. В комнате ощутимо запахло палеными волосами.

Первой парой была специальность. Сашка вошла в аудиторию последней, за пять секунд до появления Портнова.

– Здравствуйте, группа «А». Самохина, на сегодня я вас отпускаю. Ступайте.

У однокурсников вытянулись лица. Сашка внимательно посмотрела на Портнова; до его разговора со Стерхом еще почти целый день. Что, он уже знает о том, что Сашку «подсадили на колечко»?

Портнов кивнул ей, отвечая на незаданный вопрос и одновременно подгоняя:

– Идите, Самохина, не отбирайте время у группы!