– Спасибо, пока! – отозвалась Адель и вышла из трейлера.

Дверь захлопнулась. Мортиша тут же сменила выражение лица на какое-то злобное, недовольное. Она подошла к окну на кухне и смотрела вслед за Адель, та, зная, что до приезда водителя ещё пятнадцать минут, быстрым шагом направлялась к колледжу. «Мне нужно знать, кто это», только и было в мыслях Мортиши. Адель обернулась и помахала подруге, та, с натянутой улыбкой на лице помахала ей в ответ.

Пришла Адель ровно в тот момент, когда подъехал лимузин. Девочка села на заднее сидение, и она поехала на урок музыки. По дороге она заметила, что из молнии замка в её рюкзаке торчит какой-то листочек. Она аккуратно открыла рюкзак и прочитала записку:

«Привет, Адель. Я знаю, что с тобой никто не хочет общаться и всё в этом роде, но ты не такая, как все, я это вижу. Ты особенная, понимаешь, ты отличаешься от всех этих людей. Как по мне, ты добрая и весёлая в душе, и мне всё равно на запреты твоего отца, ведь мой отец говорил мне, что нужно быть смелым в этой жизни, так что я приглашаю тебя завтра после пар прогуляться, надеюсь, ты не откажешься. Ден Миллер».

Всю оставшуюся дорогу Адель сияла. Она перечитывала записку снова и снова, пока её глаза не устали читать. Теперь зима для неё ощущалась совершенно иначе. «Теперь всё будет по-другому».

Теперь и в правду всё стало по-другому, по крайней мере для Адель: она стала больше улыбаться, быть приветливой с родителями, но брату Адель всё же не решилась говорить о Дене. Поначалу родители, заметив прилив свежости у своей дочери, удивились её переменам, но потом они списали всё веселье на предстоящий праздник и забыли об Адели. До Рождества оставалось ровно шесть дней, и Адель теперь думала, как через эти шесть дней она будет отмечать праздник с Деном, и даже мысли о том, что она не сможет в Рождество побыть с этим человеком, её не тревожили, ей было достаточно представления о них вдвоём.

Весь оставшийся вечер Адель представляла их завтрашнюю встречу: что они будут завтра делать, куда пойдут, о чём будут разговаривать. Но одновременно с предвкушением у Адели появился страх, страх того, что Ден может потерять к ней интерес так же, как потерял интерес к Изабели. Эта мысль засела тревожным корнем в её голове, и теперь Де Перслисис понимала, что нужно сделать всё для того, чтобы не разочаровать Дена.

– Ты странно себя ведёшь. – отметила Глория, когда увидела, как Адель с улыбкой на лице выполняет домашнюю работу.

– Я просто в отличном настроении, мамочка. – Ответила Адель и стала тихонько напевать известную песню «Jingle Bells».

Мать Адели ничего не сказала, она вышла из комнаты дочери и пошла в подвал за бутылкой вина. Адель знала, куда она идёт, и ей это никогда не нравилось, но сегодня она думала только о завтрашнем дне.

Перед сном Адель ещё долго ворочалась в постели, размышляя о Дене, но всё-таки уснула, и ей опять приснился страшный сон. Она снова очутилась в том самом поле. Небо над ней больше не алело, но оно всё так же оставалось красным. Адель огляделась: только сейчас она заметила, что поле было сожжено дотла, а вместо золотых колосьев пшеницы над землёй возвышались пугалы с тыквой вместо головы и соломой, покрытой чёрными рваными тряпками, вместо тела. Пройдя несколько шагов вперёд, аристократка наконец заметила ещё одну важную деталь: её брата нигде не было. Он просто исчез. Адель обернулась в поисках Луи, но увидела вместо него своих родителей. Они, как и в прошлом кошмаре, явились в виде теней с ярко красными глазами, смотрящими прямо в душу своей дочери, но теперь Оливер и Глория были полностью повёрнуты к Адели, и, кажется, что-то шептали. Адель смотрела на них так же сурово, как и они смотрели на неё. Без сожаления, без доброты, без любви. «Игра в гляделки» продолжалась ещё несколько минут, прежде чем Адель решила отступить. Она сделала шаг назад, другой и вот уже со всей скоростью бежала от своих родителей. Она так же, как и в прошлом сне, не оглядывалась, но теперь здесь не было её младшего брата, который бы смог пробудить свою сестру. Перед ней было лишь сожжённое поле и чёрное солнце, которое она до этого момента не замечала.