– Прекрасный обед – пальчики оближешь! – торжественно заявил Бендер, вытирая жирные руки английской салфеткой. – Спасибо, дружище. Было очень вкусно.

– На здоровье, – ответил Воробьянинов и спросил гостя, какую выпивку ему предложить: коньяк, виски или бренди.

– Ого! Так это же великолепно, Ипполит Матвеевич.

Великий комбинатор поймал себя на мысли, что неспроста назвал Воробьянинова по имени и отчеству. Бендер почувствовал, что его бывший компаньон изменился – стал серьезнее, солиднее. В его глазах уже не горел тот низменный огонь корысти. Кроме того, ощущалось, что Ипполит Матвеевич относится к Остапу с какой-то нежной, отцовской теплотой. Все это требовало и соответствующего отношения к нему самому.

– Я вообще-то пить бросил, – соврал Бендер, – но ради такой встречи… Давайте-ка пятьдесят граммов коньяка. Исключительно во имя встречи со старым другом.

Великий комбинатор чувствовал себя не совсем уверенно, и причиной тому была несколько аристократичная обстановка в квартире Воробьянинова. Но он понимал, что надо привыкать к подобной обстановке, поскольку все политики – аристократы.

– Киса… – Остап вновь назвал Воробьянинова этим именем и при этом снова перешел на «ты». – Кстати, ты не возражаешь против того, что я иногда буду тебя так называть?

Ипполит Матвеевич не возражал.

– Так вот, Киса, расскажи, пожалуйста, о себе. Чем ты занимался, как жил, ну и так далее. Сам понимаешь. – Бендер закинул ногу на ногу. – Сытный обед, хорошая обстановка – разве что-нибудь еще надо для беседы друзей, которые так давно не виделись?

Воробьянинов не знал с чего начать. Они сидели молча около пяти минут.

– Как хорошо с высоты сегодняшних дней взглянуть на прошлое, – произнес, наконец, Ипполит Матвеевич.

– Красиво сказано, – с искусственным восторгом оценил начало выступления собеседника Остап. – Стук молотка… Граждане, заседание начинается.

Видя некоторую неуверенность своего товарища, Бендер предложил изменить повестку «заседания» и согласился выступить первым.

Великий комбинатор удивительно правдиво и очень подробно рассказал обо всем, что с ним случилось после последнего «контакта» с Воробьяниновым.

Он всегда был великолепным рассказчиком, но сегодня особого рода вдохновение посетило его. В процессе описания своей истории Остап иногда вставал, прохаживался по комнате. Его руки и выражение лица так живо обрисовывали ситуацию, о которой шла речь, что слушатель должен был не только улавливать слова, но и внимательно следить за каждым движением, жестом и мимикой великого комбинатора. Бендер, видя, что его рассказ имеет успех, с большим удовольствием изложил историю с миллионом.

Ипполит Матвеевич был внимателен как никогда. Его эмоции не знали границ. Он то глубоко вздыхал и охал, то вскакивал со своего места, хлопая в ладоши. Воробьянинов восторгался своим великим товарищем.

– Ну, вот, пожалуй, и все, – закончил командор и тяжело вздохнул.

Подошла очередь Ипполита Матвеевича, который вытер со лба пот, погладил свои усики, поправил пенсне и неторопливо начал свой рассказ.

– История моя, конечно, длинная. Постараюсь не упустить главного, – начал он. – После того, как я совершил против тебя злодейский акт, а сделал я это из корыстных побуждений, добрался до последнего, двенадцатого стула. Но бриллиантов там не оказалось. Как выяснилось, их уже обнаружили до меня и на них построили клуб. Я, конечно, был убит этим известием. Проклинал всех и вся. Дальнейшей жизни себе не представлял. Мне хотелось исчезнуть с лица Земли. Несколько раз пытался повеситься, но в последний момент трусил, не решался.