Дальнобойщик упорно не хотел двигаться с места, пока Кира не перестал ему наливать, рискуя нарваться на скандал. Тогда тот неохотно, уже не очень твёрдо держась на ногах, побрёл к лифту. Долгий час его не было. Кира нервно ходил по холлу мотеля: он не привык сдавать смену, не обеспечив себя товаром. Наконец позвонил «этажерке» – дежурной на этаже. Та постучалась к «финику» и услышала громкие стоны. Вызвала, как положено, службу охраны, вошли в номер. Стоны доносились из запертой изнутри ванной. Пришлось ломать замок. Постоялец лежал в ванне лицом вниз, а из затылка сочилась кровь. Вызвали скорую, и Кира вместо заказанных голубых джинсов увидел только носилки с полуживым человеком, которого спускали с этажа санитары.

Он поинтересовался, что произошло.

– Перелом большой берцовой кости и травма черепа, – ответили ему.

Видимо, интурист, вернувшись в номер, в одиночку выпил ещё и решил принять душ. Неловко поскользнулся в ванне, падая зацепил шланг и получил душевой лейкой по голове.

За санитарами бежала «этажерка» Клавдия Ивановна. Она подошла к Кире и прошептала:

– Если бы ты не позвонил, неизвестно, выжил бы. Мы бы только утром его обнаружили во время уборки. Крови много потерял – к завтраму мог и вообще кони отбросить.

– Так если вернётся, вы ему намекните, Клавдия Ивановна, благодаря кому он коньки не отбросил, а кони тут вообще ни при чём.

Клавдия Ивановна отмахнулась:

– Умничай-умничай, доиграешься! Не каждому это понравится.

– Всё. Как завязал. Не обижайтесь. Намекнуть только не забудьте.

Клавдия Ивановна намекнула, но, видимо, не на Киру, а на себя. Потому что и джинсы, и батники, и даже видеомагнитофон совершенно бесплатно оказались в её руках как щедрый дар от спасённого постояльца. А она через того же Киру пыталась сбыть их. Он сначала разозлился, а потом смекнул, что Клавдии Ивановне можно отдать меньше денег, чем «финику». Он договорится с ней о доле от выручки, а за какую цену продаст вещи, ей знать необязательно.

Через некоторое время Кира стал делать заказы постоянным гостям, которые формировал под определённого клиента, что приносило ему в разы больше денег, чем прогулки около «Интуриста». Он довольно быстро расплатился с Трифоновым, но с Сашей Косым расставаться не спешил: тот, помимо платы за проживание, ещё снабжал Киру заказами от батумских толстосумов.

Бизнес набирал солидные обороты. Кира купил шикарные, ослепительно-белые «Жигули», поставил туда фирменную акустическую систему с мощными колонками. Из машины всегда гремели последние, ещё неизвестные советским людям мелодии. Он гордо разъезжал по городу в своей роскошной музыкальной «шкатулке», подмигивая симпатичным девочкам из открытого окна. В ответ неизменно получал как минимум улыбку, а как правило – номер телефона.

За два года он так чётко организовал потоки товара, а взамен потоки денег, что и Трифонов, и Ящер зауважали его. И если бы не Саша Косой, который со своими шулерскими делами залез на чужую территорию, то, возможно, Кире бы удалось успешно «трудиться» и сладко жить многие годы. Но Саша подставил его по-крупному, выиграв кучу денег там, где играть ему никто не позволял, и быстро смылся в неизвестном направлении. Только успел позвонить Кире из телефона-автомата и голосом Брежнева, который виртуозно имитировал, произнести: «Дорогой товарищ, меня не было, и ты меня не знаешь. Никаких дел со мной не имел».

У Киры ёкнуло сердце. Он понял, что у Косого неприятности. Память, как нарочно, сразу же воскресила другую историю, от которой его трясло мелкой дрожью.

Кира был знаком с огранщиком бриллиантов, гордившимся умением изготовить бриллиант из обычного стекла. Он уверял Киру, что всё дело в том, под каким углом падает свет и как преломляется: