Еще один взгляд, брошенный в зеркало, взмах драгоценного гребня, придавший волосам изящный беспорядок. В качестве последнего штриха пани слегка покусала себе губы для придания более яркого цвета и кивнула удовлетворенно собственному отражению.

Зьмитрок Грозинецкий вошел по обыкновению стремительным шагом. Несмотря на ранний час, костюм подскарбия был безупречен – богато украшенный жупан, узорчатые сапожки с острыми носками, на груди золотая цепь, на пальцах перстни, тонкие черные усы закручены и глядят вверх. Владыка Грозина и Мезина не отличался богатырским телосложением. Узкие плечи, тонкая талия, изящные кисти. На первый взгляд, да и на второй пожалуй тоже, не боец.

Это заблуждение стоило жизни многим забиякам, ибо Зьмитрок владел саблей почти безупречно. Во всяком случае, в поединке один на один пока что равного противника не встречал. Правда, со времен последней дуэли минуло уже больше десятка лет – кто же осмелится вызывать на бой могущественного и богатого князя, вассала прилужанской короны?

Кроме любви к фехтованию, князь Зьмитрок увлекался верховой ездой, предпочитая самолично укрощать необъезженных скакунов, танцевал и с особым искусством плел политические интриги.

– Ваши милость! – Пани Хележка присела в глубоком реверансе, старательно приоткрывая глубокий вырез на груди пеньюара. – Польщена честью...

– Доброго утра тебе, пани, – усмехнулся Зьмитрок, не удостаивая вниманием округлые прелести шляхтянки. – Вижу, ты уже на ногах. Похвально. Кто рано встает, тому Господь помогает.

– У нас в захолустье еще говорят: «Поздняя птичка глазки протирает, а ранняя – носик прочищает».

– Это твоя-то Высьма – захолустье? – Зьмитрок пересек комнату. – Поприща не будет от Тесова? Ой, пани Хележка, пани Хележка... – Князь шутливо погрозил собеседнице пальцем. – Да ты присаживайся. В ногах правды нет.

– Благодарю за честь, твоя милость! – Пани Скивица грациозно присела на край банкетки, озаботившись тем, чтобы пеньюар и вовсе соскользнул с левого плеча.

Зьмитрок поискал глазами кресло или хотя бы еще одну банкетку, не нашел и одним прыжком вскочил на приземистый комод. Уселся, беспечно покачивая ногой.

– Честь в том невелика. У нас в Грозине не запамятовали еще, как с прекрасными дамами говорить положено. – Он снова подкрутил ус. – А все ж таки прикройся. Ведь не первый год меня знаешь. Могла бы и уяснить, что не выйдет ничего из твоих стараний.

Пани Скивицы фыркнула, запахнула пеньюар и смерила князя Грозинецкого суровым взглядом:

– Серьезный разговор пойдет, не так ли, твоя милость? Иначе несчастной гостье не удостоиться посещения радушного хозяина.

– Верно, – не стал возражать подскарбий. – Разговор пойдет серьезный.

– О делах коронных?

– И тут ты угадала, пани Хележка. Надеюсь, поможешь мне, как раньше помогала.

– Ты сперва скажи, что за дело?

– Ой, – усмехнулся Зьмитрок. – А если не по нраву тебе мое предложение придется, так ты откажешься?

– Хотелось бы... – сморщила носик пани.

– Хотеть не вредно, – отрезал князь. – А выполнять придется любую просьбу. Уж больно ты задолжала мне, пани Хележка.

Подскарбий сделал выразительную паузу. Он умел быть жестким, когда хотел. Тверже клинка сабли-зориславки. Очень многие люди, пытавшиеся перехитрить или облапошить Грозинецкого владыку, скоро в том убеждались. Правда, не многие оставались в живых.

Но и пани Скивица не считала себя новичком в интригах.

– А ты не задолжал мне, пан Зьмитрок? – почувствовав нажим, она мгновенно ответила уколом, как опытный фехтовальщик. – Чью просьбу я в серпне исполняла?

– Ты про Жигомонта, моя прекрасная пани? – поднял черную бровь князь. – Так все уже знают, весь Выгов и все Великие Прилужаны, что отравлен он по велению польного гетмана малолужичанского – Чеслава. Попробуй, убеди-ка народ в обратном.