Придет время, и Юнг опишет его как одержимость верховным богом германцев Вотаном. В статье 1936 года, которая так и называется «Вотан» (к ней еще придется вернуться), читаем: «Мы увидели Вотана, возрожденного в молодежном движении, и кровь нескольких овец пролилась в жертвоприношениях, возвестивших самое начало его возвращения. С рюкзаком и лютней белокурые юноши, а иногда и девушки появились как не ведающие отдыха странники на дорогах от Нордкапа до Сицилии, верные слуги скитающегося бога».

Обернулось это приходом к власти нацистов, которые и приостановили возрождение германских богов, впав в психоз расширения жизненного пространства (что в юнговской психологии соответствует феномену инфляции) и безумие холокоста. Разумеется, боги, которых веками душил бог евреев, – стихийные антисемиты. Но из этого вовсе не следует, что возвращение гойских богов неизбежно ведет к еврейским погромам. Погром – это симптом болезни, нормальному человеку и в голову не придет никого громить, хотя он, возможно, и хочет избавиться от чужого гнетущего духа. Как это сделать? Во сне Юнга желание избавиться от Фрейда осуществляется путем перенесения из сумеречного мира таможенника в солнечный мир рыцаря. Наяву это желание выразилось в написании «Метаморфоз» (и других провокациях), что и привело к отлучению Юнга от тусовки (на деле – освобождению). А как избавиться от чуждой ментальности в сфере социальных реалий?

Хуго Хоппенер, более известный как Фидус. «Молитва Солнцу». Работы Фидуса в начале 20 века пользовались

бешеной популярностью

В начале ХХ века путей избавления виделось два. Первый: объявить (как Хьюстон Стюарт Чемберлен), что Иисус был арийцем. По такому абсолютно не спасительному пути пошли нацисты, чья идеология базировалась на иудейской идее богоизбранности, хотя и – спроецированной на арийцев. Второй путь: заменить Христа арийским божеством. Юнг считал, что на эту роль подходит Митра, иранский (то есть арийский) солнечный бог, завоевавший Римскую империю, но вытесненный Иисусом. Сравнивая в «Метаморфозах» митраизм и христианство, аналитик отмечает, что «обе религии содержат в себе идею божественной жертвы», которая в обоих случаях «является зерном мистерии». Но: «Культ Митры представляет собой религию природы в лучшем значении этого понятия, в противоположность первичному христианству с его отвержением красоты мира сего».

Митра, приносящий в жертву быка. Римский рельеф

Это противопоставление вновь отсылает нас к антитезе миров рыцаря и таможенника. И мы в свое время еще поговорим о ней. Но раньше посмотрим, как «номер 2» Юнга взял верх над его «номером 1»20.

«Я достиг славы, власти, богатства, знания и всякого человеческого счастья. Тогда мое желание к увеличению этих ловушек исчезло, желание отступило, и на меня напал ужас».

Это Юнг говорит в начале первой главы «Красной книги» (о ней ниже). Речь о сороковых годах его жизни. То есть – о кризисе среднего возраста, если говорить суконным языком. А поэт скажет: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»… Дальше – ужас, но Данту является дух (Вергилия) и ведет. Вот и Юнг спустился во сне (его изложение см. в главе «Преодолевая Фрейда») в глубину бессознательного и получил там импульс к написанию книги «Метаморфозы и символы либидо» (кстати, он потом признавался, что в связи с этим сном испытал «совершенно надличностное ощущение»). В ходе писания книги, блуждая путями либидо, он коснулся чего-то такого, что трогать опасно, разворошил глубины. И вот началось…

Вергилий спасает Данте от трех зверей. Иллюстрации