– А чего не сам?

– Боюсь надорваться, – усмехнулся Дариус.

– Или скорее надорвать самолюбие?

Грей промолчал, достав из аптечки запечатанные иглы, нити, пачку шприцов и ампул.

Шмыгнув носом, Ева прикрыла глаза. Дождь, летящий на землю мелкими каплями, внезапно превратился в холодный, бодрящий ливень.

– Что мне теперь делать? – прошептала она, подставляя лицо дождю.

Чем больше осознавала происходящее, тем тяжелее казалась ситуация. Ни ответов, ни безопасности, ни покоя. Хотелось унять дрожь в руках, ногах, в душе, но от одной мысли о будущем неприятный озноб заключал в ледяные объятия. В висках давило, желудок сводило спазмами, казалось, что организм вот-вот попытается избавиться от нагнетающих ощущений естественным путем. Тошнота подходила к горлу, а ноги подкашивались.

– Не хочу нарушать твою прогулку, но в доме страдать куда приятнее. Там хотя бы не льет дождь, – сказал Томас, подбегая к Еве, и накинул на нее большой капюшон. – Как считаешь?

Та промолчала, даже не обернувшись. В какой-то момент позволив себе упасть на колени, она почувствовала, как Том перехватил ее и тут же понес к дому:

– Эффектное падение, это не про тебя, – улыбнулся он.

– Я сама дойду, поставь меня, – буркнула Ева сквозь стиснутые зубы.

Том раздраженно закатил глаза и, поспешно войдя в дом, скинул промокшие до нитки кроссовки.

– Дариус? – позвал он, пробежав глазами по коридору. – Куда?

– В гостиную!

– Знаешь, я заметил такую тенденцию, что всю грязную работу, выполняю я, – возмутился Том, небрежно усадив Еву на диван. – Ты пользуешь мной!

– А ты беспрекословно выполняешь все, что я прошу, тем самым даешь мне на это полное право, – усмехнулся Дариус, наполняя шприц из ампулы. – Значит, делаем вывод, тебе это нравится.

– А ты вот так просто признаешь это?! – раздраженно бросил Том, вальяжно развалившись рядом в кресле.

– Констатирую факт, – Грей присел на корточки у ног Евы, осмотрев кровоточащую рану.

– Мне нужно в больницу, – буркнула она, увидев, как Дариус подносит к ноге влажный, ватный тампон.

– Тебе будет менее больно, если ты не будешь смотреть, – проигнорировал ее просьбу Дариус, открывая баночку спирта.

– Мне не впервой.

– Что-ж… – не оттягивая момент, он плеснул крепкую жидкость на рану, и не обращая внимания на шипение и зажеванную брань Евы, продолжал обрабатывать порез.

– Итак, кто ты и зачем нужна тем людям? – спросил Том, закинув ногу на ногу.

– Ты действительно хочешь обсудить это сейчас?! – прошипела Ева, тяжело дыша.

– Угу, просто ситуация выглядит очень драматичной, – улыбнулся тот. – Я задаю вопросы, Дариус делает тебе больно, выглядит так, будто я тебя пытаю, – он вскинув одну бровь. – Ну так что?

– Не знаю, – сквозь зубы процедила Ева, сжимая между пальцев плед, который первый попался под руки. – Я даже не знаю, кто это!

– Я почему-то тебе не верю, – Том наклонил голову чуть вбок, почесав затылок. – Если ты расскажешь правду, мы хотя бы будем понимать, с чем имеем дело.

– Я же сказала, не знаю! – с нажимом бросила Ева, и тяжело выдохнув, запрокинула голову.

Дариус обколол рану и, натянув перчатки, плеснул на руки спирт.

– Она врет, – покачал головой Том.

– Может, и не врет, – пробормотал Дариус, осматривая рану. – На время обезболит, но ты и сама знаешь, что отпустит быстро.

Ева зажмурила глаза, тяжело вздохнув. Медицинская игла мягко проникала в ткани, сшивая их между собой ровными швами. Первый. Второй. Третий. Глаза слезились. Несмотря на уколы, нога ныла, пульсирующая боль отдавалась во все тело. Ногти впивались в ладони, оставляя бардовые вмятины, зубы сжимались, лоб покрылся легкой испариной.