— Да, выхожу, — гордо задираю подбородок, — но еще не определились с датой свадьбы, — и, чтобы прекратить неловкие расспросы, вскакиваю с места и зову детей: — Ребята, давайте поиграем!

По дороге домой вспоминаю о старичке Мерседесе. О нем мы так и не успели позаботиться. Осматриваю его в гараже и с удивлением обнаруживаю, что он почти не пострадал. Но все равно еду в автомастерскую и ставлю машину на ремонт. Не хочется огорчать маму, которая дорожит этим раритетом, как последней памятью о своем отце.

— Заодно и тормоза проверьте, — прошу слесаря, — что-то не нравится, как они работают.

— Будет сделано.

Мастер протягивает листочек с ценой, у меня глаза лезут на лоб.

— Так много?

— Могу сделать дешевле, — слесарь с видом заговорщика оглядывается и придвигается ко мне, — но частным порядком.

Он зачеркивает сумму и рисует другую, в два раза меньше. Я радостно киваю.

Несколько дней пролетают незаметно. Они заполнены приятными хлопотами, встречами с Матвеем и бесконечными планами на будущую жизнь. Иногда мне кажется, что жених излишне нервничает. Он стал каким-то дерганым, постоянно оглядывается, больше пропадает в больнице, чем дома.

— Вот! Твой Матюша — истинный мужик! — делает вывод Сонька, когда я встречаюсь на девичнике с подружками. — Сделал предложение, а теперь уже пожалел.

— И ничего он не жалел, — обижаюсь на нее я. — Волнуется, он еще с родителями не поговорил.

Да, это была вполне объяснимая причина, хотя и обидная: таяло впечатление от красивого предложения.

Наконец Матвей созрел.

— Сегодня ужинаем у моих, — заявил он по телефону. — Будь готова.

Радостное возбуждение от встречи с родителями жениха переполняет меня весь день. Свадьба, еще недавно казавшаяся такой далекой, вдруг приобретает реальные очертания. Тайком от мамы я разглядываю белые платья в каталогах, прикидываю их стоимость, звоню в салоны и агенства, занимающиеся подготовкой торжества.

После школы еду за машиной, которую сегодня должна забрать из ремонта.

Мерседес выглядел как новенький. Я расплатилась с мастером, ласково провела по гладкому боку, про себя поблагодарила старого коняку за спасение на дороге и поехала за Матвеем. Он одобрительно крякнул, увидев машину, и схватил меня в охапку.

— Ты кому так обрадовался: мне или машине? — подозрительно смотрю на жениха, ожидая подвоха.

Только что он стоял с хмурым лицом, словно обижался на что-то, и вдруг такое оживление.

— Конечно, тебе, любимая! — смеется Матвей и садится за руль.

— Ну, ладно, прощаю, — подставляю губы для поцелуя.

— Я же сказал, что сам поменяю стекло и фару, — упрекает меня Матвей.

— Хотела сделать тебе приятное!

Визит к родителям проходит без сюрпризов. Алевтина Николаевна, как всегда, сидит с недовольным лицом и старательно игнорирует меня, Григорий Степанович, отец Матвея, вежлив и приветлив. С ним у нас полная гармония и взаимопонимание.

— Все же захомутала моего сына, — шипит мать, когда я в кухне мою посуду после ужина. — Ну, ты и прилипчивая девка!

— Алевтина Николаевна, клянусь, я буду любить вашего Матюшу всем сердцем, — я чмокаю ее в щеку. — И внука вам рожу, может, и не одного.

— Ты беременная? — в голосе будущей свекрови слышится ужас.

Беднягу даже передергивает от отвращения, но мне все равно: мы уже решили с Матвеем: не будем жить с родителями, не станем обращаться к ним за помощью. Снимем квартиру, постараемся сами встать на ноги.

— Мой Матюша так много учился, — начинает старую песню Алевтина Николаева, — работу хорошую получил, а тут ты на дороге.

— Я очень за него рада, мама, — говорю и наблюдаю за реакцией. Свекровь столбенеет от моей наглости. — Но я тоже не на помойке родилась. Окончила институт, работаю в школе.