Ярослава, проснувшись до восхода солнца, чувствовала это особенное настроение дня. Нельзя было ни петь, ни смеяться, ни суетиться. Только тихонько прибрать избу, накормить скотину и ждать заката, когда начнутся главные обряды.

Праздник этот был грустным, но важным – время почтить уходящую силу природы, подготовиться к долгой зиме.

Выбравшись из-под теплого одеяла, Яра накинула толстый шерстяной платок и босыми ногами ступила на холодный глиняный пол. Сначала – поклон Предкам, благодарность за прожитые дни и просьба о защите в грядущую стужу. Затем – к печи. Дров в избе оставалось немного, зима обещала быть суровой.

Пока печь разгоралась, Яра вынесла в хлев скотине – корове и паре коз, насыпала зерна курам. Живность требовала заботы вне зависимости от праздников. В сарае, покосившись, стояла телега, заполненная прошлогодней соломой – из нее сегодня будут делать чучело Марены.

После нехитрого завтрака – овсяной каши с клюквой – Яра принялась за работу. Первым делом нужно было подготовить дом к приходу Марены. Все углы тщательно выметались, старые вещи перебирались и откладывались в сторону. Избавлялись от всего, что могло напоминать о лете, о тепле и радости – так предписывали традиции.

Во второй половине дня, когда солнце окончательно спряталось за тучами, Яра вместе с другими девушками отправилась к околице. Там, на опушке леса, нужно было собрать сухие ветки, прутья и траву для костра. Погода не благоприятствовала – ветер пронизывал до костей, а землю уже припорошило первым снегом.

В лесу царила тишина, нарушаемая лишь хрустом веток под ногами. Но молчание длилось недолго.

– Эх, девки, скоро в избах сидеть да рукоделием заниматься, – вздохнула Милана, поправляя платок на голове. – Тоска зеленая, развеселья никакого.

– А мне, признаться, и радостно немного, – ответила Любания, перебирая сухие ветки. – Отдохнем от полевых работ, да сплетни всякие по деревне пораспускаем. Глядишь, зима и пролетит незаметно.

– Сплетни – это хорошо, – хмыкнула Милана. – Только вот что-то женихов в этом году не видать. Все парни как сговорились, попрятались по углам.

– Да и куда им спешить, – вставила Ярослава, отламывая сухой сучок. – Зимой-то работы нет, чем семью кормить?

– А может, они просто нас боятся? – засмеялась Любания, – Вон какие мы все хозяйственные да работящие. За таким попробуй угнаться!

Девушки весело переглянулись. Разговоры о женихах и свадьбах всегда были любимой темой для девичьих посиделок.

– А мне вот интересно, – задумчиво произнесла Милана, – Говорят, в городе жизнь совсем другая. Там и развлечения, и наряды, и женихи, наверное, все как на подбор.

– В городе хорошо, да не для нас, – возразила Ярослава. – Кто нас там ждет? У нас тут своя земля, свои корни. Нечего нам в городах делать.

Собрав достаточно дров, девушки вернулись в деревню. Возле околицы уже кипела работа – мужчины строили кострище, а женщины готовили поминальную кутью и обрядовое печенье.

Лишь к вечеру, когда солнце почти скрылось за горизонтом, и в деревне зажглись первые огни, началось движение. Из каждой избы выносили горящие головни, словно маленькие солнышки, готовые сразиться с тьмой. Ярослава взяла свою головню, уголь которой ярко пылал в глиняном горшке, и присоединилась к односельчанам.

Уже у порога, перед самым уходом, отец задержал её за плечо. Его лицо, осунувшееся от недосыпа, выражало усталость, но глаза смотрели на неё с теплотой.

– Ярослава, дочка, ты иди, как положено, – сказал он тихо, чуть хрипловатым голосом. – А я останусь. Работы много накопилось, всю ночь не спал, да и весь день тоже. Помяни за меня Марену, да о нас помолись. Я дома буду, присмотрю за очагом.