Князь понимал сложность ситуации, но старался успокоить взволнованную супругу:

– Не случалось такого ни при дедах, ни при родителях наших, чтобы кто ратью вошёл в землю русскую и вышел из неё цел. Так будет и ныне!

Но время торопливо бежало, всё тревожнее становилось на душе. Чтобы хоть немного отвлечься от невесёлых дум, велел истопить мыльню.

Уже представлялось приятное прикосновение к телу распаренного душистого веника, как доложили, что из Коломны прибыл гонец. Юрий распорядился тотчас впустить посыльного.

Тяжёлые, векового дуба двери отворились, в них появился измотанный многочасовой скачкой молодой ратник. Было видно, что он держится на ногах только благодаря усилию воли. Всё же ему хватило сил отвесить необходимый в таких случаях поклон:

– Беда, княже! Коломна пала! Степняки, не останавливаясь, идут на Москву! Рязанский князь Роман Ингваревич, воевода Еремей, и другие храбрые воины сложили в сече свои головы. Судьба Всеволода неизвестна!

Великий князь вскочил с тронного кресла и гневно закричал:

– Ты лжёшь, гонец! Этого не может быть! Ты лжешь!

Повернувшись к воину спиной, Юрий широкими шагами пересёк гридницу. Под обветренной, смуглой кожей великокняжеского лица нервно ходили крупные желваки:

– Это неправда! Ложь! Ложь! – снова загремел его голос. Ярость, сверкавшая в глазах властелина, окончательно надломила дух молодого ратника. Он покачнулся и, чувствуя, что земля уходит из под ног, вскрикнул, падая на холодный пол княжеского терема.

Вести, приходившие с посыльными, не радовали. Взяв Москву и пленив Владимира, одного из великокняжеских сыновей, завоеватели повернули к стольному городу Северо-Восточной Руси. Однако шли они осторожно, видимо, опасаясь неожиданного удара владимирской рати. После некоторых раздумий князь созвал совет:

– Братья, – обратился он к собравшимся, – тяжелые испытания выпали на нашу долю. Горят города, стёрты с лица земли погосты и сёла. Ворог силён и беспощаден. Никогда прежде Руси не доводилось сталкиваться с таким искушённым в ратных делах супостатом. Уверен, у нас достанет сил и мужества оградить княжество от разорения. Будем же готовиться к сече кровавой. Три высоких вала и мощные стены с надвратными каменными башнями помогут защитить столицу. Но пока здесь недостаёт воинов. Необходима помощь. Собирать её я решил на севере, там, куда ворог вряд ли доберётся. Рассчитываю на понимание и поддержку удельных князей, да и новгородцы, думаю, не оставят в беде. Запасов во Владимире много, и вы дождётесь нашего возвращения. А для того, чтобы не упрекнули меня в заботах о себе и своей семье, оставляю в городе жену, княгиню Агафью, и сыновей со снохами.

Следом слово взял воевода Пётр Ослядукович:

– Дело ли, княже, дробить силы? Без того положили мы под Коломной верных суздальцев. Как бы хуже не сделать!

Князь остался непреклонен, и воевода был вынужден подчиниться его воле:

– Коли так, – добавил старый воин, – необходимо взять тебе с собою казну. Новгородцы народ практичный, за здорово живёшь воевать не будут. Да и другие спорее встанут под твои знамёна, коли поманишь их звоном серебра!

Юрий на миг задумался, но потом согласно кивнул воеводе:

– Верно говоришь, Пётр Ослядукович, серебро и злато ускорят дело. Решено, забираю казну с собой!

Местом базового лагеря была назначена река Сить, у небольшого селения Божонки. Лет пятнадцать назад побывал здесь Юрий на охоте. Славного зверя затравил тогда князь. С той поры хранилась та добыча в кованых сундуках вместе с казной. Помнит он, как молодой священник, отец Алексий сообщил в приватной беседе о языческом капище среди коварных ситских болот. Поведал он князю и о безуспешных попытках отыскать место идолопоклонничества. Сколько ни ходили по округе, возвращались ни с чем. К тому же, всякий раз кто-то из путников таинственно пропадал. Что было причиной, никто не знает. Валили всё на языческого идола Болотея – хозяина здешних мест. Так рушилась ещё не укрепившаяся православная вера среди суровых сицкарей.