Молодой император также перестроил древний Римский форум, примыкавший к его новому комплексу{14}. Новое здание сената, начатое при Юлии Цезаре, было наконец достроено, и новые ростры – возвышение, с которого произносились речи, – были украшены носами кораблей Антония и Клеопатры, захваченных в сражении при мысе Акций в 31 г. до н. э., и увенчаны конной статуей 19-летнего Октавиана, изготовленной по заказу сената в 43 г. до н. э.{15} Будучи женщиной, Мессалина никогда не выступала в сенате или на рострах от своего имени, но сначала она будет оказывать влияние на речи и дебаты, а затем сделается их темой. Взглянув перед собой поверх толпы слушателей, оратор на рострах видел новый храм, высившийся на юго-западном конце Форума. Это был храм Божественного Юлия, построенный Октавианом в честь Юлия Цезаря (постановлением сената его объявили богом в 42 г. до н. э.). Его освящение после триумфального возвращения Октавиана в Рим в 29 г. до н. э. ознаменовало новую эпоху, в которой римляне станут поклоняться людям, вначале строго посмертно, но со временем все чаще и при жизни{16}.

Не все было новым. Август постарался сохранить великие древности старого Римского форума на их изначальных местах{17}. Там был Черный камень, как считалось, отмечавший древнее культовое место или даже могилу Ромула. Сохранялся и umbilicus Romae – «пуп Рима» – по легенде, место, где плуг Ромула впервые вонзился в римскую почву и откуда все еще измеряли все расстояния от Рима и обратно. Император также проводил программы реставрации, и чуть ли не все великие постройки времен республики приобрели новые сверкающие имперские одежды.

Он не скупился ни на какие расходы. Полы в зданиях времен Августа были вымощены геометрическими узорами из разноцветного мрамора. Пурпурный порфир из Египта, серо-зеленый циполин с Эгейского моря, золотистый нумидийский из Северной Африки{18}. Эта география приглашала каждого римлянина совершить путешествие по миру, завоеванному Августом, не покидая центра своего родного города.

Эти строительные проекты были политическими заявлениями, но они же были и подарками для общества. Прогуливаясь по Форуму Августа, римский плебей мог вкусить немного жизни аристократа. Он получал доступ к материальной роскоши – колоннам, экзотическим материалам и ярким краскам, – украшавшей пространства элитных домов. Он мог гордиться статуями великих героев раннего Рима. Для римского народа это были общие предки и образцы для подражания – они заменяли портреты поколений семей, украшавшие атриумы аристократических домов.

Столь величественная обстановка разительно отличалась от того, что основная масса римлян видела у себя дома. Город стал миллионником: такой численности населения Лондон достиг только в 1810 г., а Нью-Йорк – и вовсе в 1875 г., и скорость и неожиданность римской урбанизации давали о себе знать{19}. Планы новых городов, выстроенных в Средиземноморье при римском правлении, знамениты своей регулярностью, строгой прямоугольной сеткой и зонированием (что впоследствии будет считаться символами римской рациональности и практичности), но сам город-прародитель был муравейником. Земля была дорога; хозяева трущоб строились вверх, и доходные дома, известные как insulae, то есть «острова», достигали высоты в пять этажей. Пожары были постоянной опасностью, как и инфекционные болезни, несмотря на достаточно развитую инфраструктуру канализации, акведуков и бань. Улицы в этих частях города, где свет заслоняли монолитные «острова», были тесными и лихими местами: вся мостовая была занята лотками и лавками, от торгующих едой навынос угловых заведений неслись кухонные запахи. А еще шум – торговли, криминала и семейной жизни, – должно быть, был непрерывным и неизбежным. Идеальная среда для распространения слухов.