Сам того не желая, мэр позволил своему помощнику покончить с деятельностью офицера КГБ по возвращении из Германии. Чтобы работать с Собчаком, Путин согласился поставить крест на своей карьере в спецслужбах. Мэр принял его в свою команду после первой же беседы. Как Путин рассказывал позднее, Собчак ему сказал: «Я переговорю со Станиславом Петровичем Меркурьевым. С понедельника переходите на работу. Все. Сейчас быстро договоримся, вас переведут». Но в то время Путин еще был офицером КГБ и не мог не сказать об этом Собчаку: «Анатолий Александрович, я с удовольствием это сделаю. Мне это интересно. Я даже этого хочу. Но есть одно обстоятельство, которое, видимо, будет препятствием для этого перехода». «Какое?» – резко спросил его мэр, спешивший закончить разговор. «Я вам должен сказать, что я не просто помощник ректора, я кадровый офицер КГБ». Мэр его выслушал, подумал и сказал: «Ну и… с ним!» Университетский преподаватель, ставший первым демократически избранным мэром города, посмеивался над таким совмещением должностей, как будто КГБ уже больше не имел авторитета и власти. Ему спешно требовались надежные сотрудники, чтобы противостоять той администрации, что досталась ему от старой системы.

Без происшествий не обходилось ни дня. Старые коммунисты не шли на уступки.

Мэр-демократ не знал, как разговаривать с аппаратчиками старой советской номенклатуры. Путин, с его опытом в различных сложных ситуациях, знал и был абсолютно надежным человеком. Его статус офицера КГБ ничего не менял. Более того, это значило, что у него хорошая подготовка, привычка много работать, ему присущи сдержанность, аккуратность, и он без сомнения знает теневую сторону многих проблем.

Прежде чем уйти на работу к Собчаку, Путину оставалось уладить еще одну формальность: предупредить свое начальство, что он увольняется из университета, куда ему помогли устроиться, чтобы присоединиться к команде мэра. Этот разговор с начальство многое сказал ему об упадке и кризисе в разведслужбе в начале 1990-х годов. В доме № 4 по Литейному проспекту, где находилось управление КГБ в Ленинграде, – ФСБ займет это здание в 1991 году, Путин явился к своему начальнику: «Мне Анатолий Александрович предлагает перейти из университета к нему на работу. Если это невозможно, я готов уволиться». Его ждал сюрприз – полковник КГБ не был удивлен или шокирован: «Нет, зачем? Иди, спокойно работай, никаких вопросов». Начальство его не удерживало и не давало никаких специальных заданий. В этот момент Путин понял, что закрылась страница в его карьере офицера разведки. Удаляясь по набережной Кутузова, Путин обернулся. Это высокое серое здание КГБ было его мечтой и целью со времени учебы в школе. Сюда он пришел подписать документы о приеме на работу, после окончания юрфака. Он больше туда не возвращался. Позднее, в 2000 году, в книге «От первого лица» он дал такой комментарий российским журналистам, которые его интервьюировали: «Кроме того, в тот момент все, включая правоохранительные органы, находилось в состоянии разложения».

Он написал рапорт об отставке несколько месяцев спустя, после долгих раздумий и после того, как понял, что в течение года ничего не сделал для КГБ. «Для меня это было очень тяжелое решение», – говорил он в 2000 году.

Он подвел черту под шестнадцатью годами карьеры, относительной стабильности и, наконец, привычкой. Он ушел в неизвестность, когда Советский Союз еще существовал, еще не провалилась попытка коммунистического переворота 18 августа 1991 года (ГКЧП), и решительный бой КПСС и КГБ еще не был проигран, и никто не знал, куда идет страна. Будущее самого Собчака было неопределенным, и состоять в его команде было как минимум неосмотрительно.