«Да, она была! Она была мертва как дверной гвоздь. Я проверил ее пульс.
На этот раз ответа от Сорена не последовало.
Рыдания девочек начинают действовать Селине на нервы. Из-за этого сложно услышать, что говорят офицеры. Она поворачивается и шикает на девушек, но они ее почти не замечают.
«Эй», – говорит она. «Помолчи, ладно? Тебе нужно молчать».
Девочки всхлипывают, а некоторые даже останавливают водопровод.
Селина снова обращает внимание на открытое окно.
– А что насчет нее? – спрашивает Аллан, указывая на Дженни Найгаард. «Она показалась тебе живой, когда напала на тебя? Она мертва уже как минимум двенадцать часов, и ты это знаешь!
Сорен смотрит на труп Дженни Найгаард, но все еще не отвечает.
Аллан умоляюще продолжает: «Это форма болезни. Он быстро убивает людей, а затем возвращает их обратно, чтобы они могли нападать на других людей и распространять инфекцию. Я понял это, как только увидел три тела. Я должен был сказать тебе, но я знал, что ты не поверишь мне, пока не увидишь это. Аллан на мгновение колеблется. Селина может сказать, как он взвешивает свои следующие слова. «Ты уже заражен, Сорен. Мне очень жаль, но… мы ничего не можем сделать. И если вы не вызовете скорую помощь, вы передадите инфекцию множеству других людей».
Сорен усмехается. «Это не фильм, Аллан».
«Нет, это реально. Ты действительно хочешь, чтобы конец света лег на твои плечи?»
Сорен осторожно касается раны на шее и бормочет что-то, что Селина почти не может разобрать. Звучит это так: «…чертовски больно…»
Даже отсюда Селина может сказать, что кожа вокруг раны уже начинает приобретать зеленоватый цвет; того же цвета была кожа Жозефины, когда она снова проснулась.
Желудок Селины кувыркается. То, что говорит Аллан, совершенно нелепо, но по какой-то причине это также имеет смысл. Если это работает, как в кино, то Аллан прав: игра окончена, как только ты поцарапаешься или укушишься. Это лишь вопрос времени, когда ты сам будешь ходить, как плотоядный монстр.
Селина кусает губу. Старается думать. Она может что-нибудь сделать? Она предполагает, что уже слишком поздно помогать Сорену. Но сможет ли она хоть как-то помешать машине скорой помощи приехать сюда? Или что Сорен в это вмешается?
Нет, пока у него есть пистолет…
Она смотрит на пистолет на столе. Сорен откинулся на спинку садового стула, стонет и на мгновение закрывает глаза, его лоб блестит от пота.
«Это безумие», – думает Селина. Но я должна попытаться…
ПЯТЬ
Селина закрывает окно дрожащими руками и поворачивается к девочкам. В их широко раскрытых глазах застыл страх. "Слушайте внимательно. Мне нужно выйти на минуту. Но вы должны оставаться здесь, хорошо? Что бы вы ни услышали."
"Ты не можешь уйти," всхлипывает Луиза, размазывая слезы рукавом. "Твой отец запер дверь."
"Я вылезу через окно."
Девочки переглядываются с ужасом, затем снова смотрят на неё.
"Разве это не опасно?" шепчет Луиза.
"Куда ты идёшь?" дрожащим голосом спрашивает другая.
"Когда ты вернёшься?" почти беззвучно произносит третья.
Селина прижимает палец к губам. "Тихо, помните? Ни звука, когда я открою окно. Я вернусь через пять минут. Но не смотрите в окно, пока меня нет. Оставайтесь на месте, что бы ни случилось. Вы поняли?"
Несколько девочек молча кивают, их лица бледны как мел.
За дверью раздаётся искажённый паникой голос отца: "Да, два офицера, и один из них совершенно обезумел… нет, с Луизой всё в порядке, только не приезжай сейчас домой… Я же говорю: я сам не знаю, что происходит!"
Селина снова открывает окно. Оно распахивается полностью, как врата в бездну. Отец хотел установить защиту от детей, но, к счастью, не успел.