– Лебята-а-а-а, лебята-а-а! Они тлахаются! Тлахаются!

Алинка умудрилась упасть, перемазав в земле и пыли щёки и коленки.

Дэн посмотрел на меня.

– Вот теперь пора! – сказал он.

– Они тлахаются! – подбежав к нам, ещё раз выпалила Алинка.

– Да тише ты! – шикнул на неё Дэн. – Пошли к яблоням, – сказал он мне.

Мы набрали яблок, у которых вид был настолько гнилой, насколько это можно представить, и крадучись, медленно, словно в невесомости, с кучей гнилья пошли вдоль огородов. Дэн заранее предупредил Алинку, чтобы «тише». Пробираясь через репейник, чистотел и зверобой, мы услышали стоны.

– Уже рядом, – шепнул Дэн. Потом остановился, посмотрел на Алинку и сказал: – Иди домой! Иди поиграй, мы скоро.

– Ну лебята! – захныкала она. – Я с вами-и-и.

– Алин, иди, – попросил я. – Потом в карты поиграем.

Алинка, опустив голову, поплелась обратно к дому в напрасной надежде на «карты».

Мы стали ещё осторожнее двигаться с Дэном дальше, стараясь не шелестеть кустами и не дышать.

Стоны слышались громче.

Дэн оглянулся.

– Мы рядом.

Я, зажав футболку, держал в руках горсть насквозь гнилых яблок. У Дэна было то же самое. Сколько могли, столько набрали.

Когда стоны стали слышны совсем близко, мы остановились и посмотрели сквозь кусты.

Картина была маслом. На строителе, снявшем по-джентельменски штаны, подвывая, скакала тётя Лена. Мы легли в траву, чтобы быть совсем незаметными, и лежали там минут пять, сдерживая тяжёлое дыхание и эрекцию и наблюдая за красивой голой подпрыгивающей грудью тёти Лены. Казалось, замерло время, замер ветер, замерло всё.

Дэн первый пришёл в себя и вспомнил о нашей миссии.

– Готовность номер один, – скомандовал он.

Две цели маячили на расстоянии десяти метров. Но, так как на данный момент они были единым целым, попасть оказалось, в принципе, несложно.

Наконец Дэн произнёс заветные слова:

– Земля – воздух!

Первое яблоко попало в лоб тёте Лене (Дэн был, в отличие от меня, более метким), забрызгав ей лицо, волосы и прервав её сымитированный по пьяни оргазм. Остальные снаряды угодили в строителя.

– А-а-а-а, Саша, о-о-ох! – услышали мы с Дэном.

– Да блять, что это?! Ай! Да что это?!

– Ой, божечки мой! Ай Саша-а!

Строитель вскочил.

Тётя Лена, в спешке натягивая трусы и матерясь, побежала в нашу сторону. Мы поняли, что достигли успеха, и Дэн сказал:

– Дэн! По съёбкам!

– По съемкам? – не понял я.

– Блять! Убегаем!

И мы рванули, словно в рапиде. Мы бежали счастливые по тёплому чернозёму. Нас догоняли, а мы неслись, перепрыгивая через заборы и раздирая в кровь ноги. Мы не думали о последствиях, мы были довольны собой.

Наверное, всё происходит как и должно быть. Первый красивый закат на фоне штиля. Все недосказанные слова спустя долгие годы. Мешок с безразличием или букет первой любви. Всё это идёт коротким шагом под пристальным вниманием жизни. Без суеты и лишних привязанностей.

Оксана была стройна. С очень красивыми карими глазами.

Мы с Дэном любили так сильно, потому что взрослели с каждыми каникулами. Только оставалась нерешённой проблема: мы были влюблены в одну и ту же девушку.

Оксана казалась нежной и неприступной. Мы обожали её бесить, придумывая дразнилки, совершая идиотские поступки, всё что угодно, только бы не выдать себя. Нам казалось, быть замеченными в чувствах – более постыдно, чем быть пойманными на воровстве сигарет и битье чужих окон мячом. Последнее, в принципе, для нас уже стало обычным делом.

Когда Оксана садилась с нами на лавку, чтобы поиграть в карты, наш пульс начинал бешено отстукивать ритмы дискотек, руки не слушались, глаза отводились в сторону.