– Но постойте, – я поперхнулся дымом и крепко закашлялся. – Ведь мат придает стихам особый шарм, делает строки более меткими, чувственными. Никак нельзя, никак нельзя убрать мат из моих стихов!

– Я все же настаиваю на том, чтобы заменить слова, но с одной оговоркой.

– И что за оговорка?

– Дело в том, что мат накладывает возрастные ограничения на покупку книги, а это влияет на человека еще и психологически. Какие-нибудь родители, конечно, купят своему ребенку-подростку такую книжку, а кто-то и запретит. Я предлагаю заменить мат в книге на обычные слова, но где-нибудь на форзаце или на первой же странице, где появится нецензурщина, сделать пометку. Что-то вроде «Прим. авт.: слово заменено с целью цензуры, все подобные ругательства следует заменять на нецензурную брань». Если Вас это устроит…

– В принципе, наверное, вполне да… – неуверенно протянул я.

– Да, нас утроит, – твердо ответил Влад. Он уже вальяжно развалился на стуле и, казалось, готов был даже закинуть ноги на стол. Виктор снова игнорировал его, как и тогда, у двери. Поэтому мне пришлось повторить реплику товарища слово в слово.

– Вот и ладушки. Я займусь обработкой стихотворений и сообщу Вам, когда будет готово.

– То есть Вы готовы меня издать?

– Да, вполне, – редактор непонятливо пожал плечами и неуклюже улыбнулся.

– Отлично, отлично, как же, черт возьми, хорошо! – завопил я.

– Спокойно, друг, спокойно, – успокоил меня Влад и я сел обратно на стул, хотя и все внутри меня ликовало и орало от счастья. Странно, что до визита к этому редактору мне было довольно-таки все равно на происходящее.

– Я Вам позвоню на следующей неделе в понедельник или вторник, с девяти до часу. Тогда и договоримся о следующей встрече. Согласны?

– Да, вполне. Будем ждать Вашего звонка. Значит, до свидания?

– До свидания, – Виктор пожал мне руку и я довольный вышел из кабинета. Влад выглядел загруженным. Затем мы вышли из лифта, из бизнесцентра и сели в машину.

– Меня опубликуют!

– Да я знаю, знаю, – тот улыбался, прикуривая и заводя машину. – Только на меня, мразь, совсем внимания не обратил, будто я стеклянный какой-то.

– Меня опубликуют, – сказал я тихо, закрыл глаза и расплылся в улыбке, проигнорировав слова друга.

Вечером я сидел в любимом кабачке и ждал девушку, потягивая пивко из бокала. Жизнь потихоньку налаживалась, и за небольшой суетой происходящих событий я только изредка успевал думать о потраченных годах своей жизни и жгучей боли в груди.

– А все-таки хорошо, когда в заведении курить можно, – сам себе сказал я и блаженно закурил.

Она опаздывала уже на полчаса и меня это огорчало. Я-то думал, что они не все одинаковые, но, видимо, ошибся. Настроение немного подпортилось и я заказал еще пива. Одному сидеть было одиноко и мысли все чаще лезли в голову. Я отгонял их, отгонял, но они были назойливы, будто осы, слетевшиеся на упавший кусок мороженого.

– Привет, прости, я засобиралась просто, немного потерялась во времени, – она села напротив меня, появившись слишком резко, будто снег, упавший на голову.

– А, да ничего страшного, не волнуйся, – я широко улыбнулся и махнул рукой, развеивая оставшиеся грустные мысли. – Тебе взять чего-нибудь?

– Коктейль какой-нибудь, – она улыбнулась мне в ответ.

– Без проблем, – ответил я и подозвал официанта.

– Ты сегодня поразительно прекрасна, – сказал я девушке, прикурив сигарету. – Ты чего так далеко села? Присаживайся рядом.

Я аккуратно отодвинул стул, приглашая туда девушку.

– Тут гораздо уютнее, – сказала мне она, уже пристраивая свою голову мне на плечо.

– И то верно. Так, может, все-таки расскажешь что-нибудь?