– Ты так говоришь, будто уже решил, что я соглашусь на всё, – хрипло бросил я. Тхен качнул головой.

– Я рассудил, что ты умный правитель и поймёшь, что моё предложение слишком заманчиво, чтоб от него отказаться. Ты ведь не разочаруешь меня?

– Стало быть, ты уже очарован?

– И снова отвечаешь вопросом на вопрос.

Тхен явно хотел обаять меня, надеялся, что я захмелею и приму любые условия. Хотел, но вряд ли правда думал, что будет так просто – иначе тхен Алдар оказался бы настоящим глупцом. Он слегка улыбался мне, и на округлых румяных щеках играли ямочки – будь он девицей, такой чертой можно было бы гордиться.

– Многовато князей на одну землю, – сказал я расплывчато. Пусть сам думает, что имелось в виду.

Алдар не успел ничего ответить – полотно, закрывавшее вход в шатёр, встрепенулось, впуская человека. Крепкий немолодой степняк с бельмом на левом глазу проковылял к тхену, мимоходом метнув в меня взгляд, каким запросто можно было снести голову. Я задумался: была ли его хромота следствием правосудия, как у Огарька? У нас ворам отрубали большой палец на ноге, отчего многие прихрамывали всю жизнь. Скорее всего, степняцкие законы отличались от княжеских: вряд ли тхен принял бы на высокую службу бывшего вора, хотя, с другой стороны, мне это не помешало назначить Огарька соколом.

Хромой степняк передал тхену бумагу и шепнул что-то на ухо. Мог бы и говорить в полный голос, я всё равно ни слова не понимал. Пока они беседовали, я разглядывал шатёр, но и на степняков обращал внимание, стараясь, впрочем, делать вид, что не очень-то ими интересуюсь. В кожаных доспехах, мехах и шлеме незнакомец выглядел чудно рядом с Алдаром, который снял с себя бо`льшую часть вещей. Именно это сравнение помогло мне острее понять, что тхен, в общем-то, не был обязан разуваться и снимать украшения в присутствии чужака. Может, им действительно двигало уважение ко мне, «сиротскому князю», как он нарёк меня, а может, это была какая-то степняцкая хитрость.

Алдар сощурил глаза и кивнул на выход:

– Ступай, князь. Подумай и возвращайся. Я буду ждать. Тебе отдадут все вещи.

Я на миг склонил голову, поднялся на ноги и вышел из шатра. Конец разговора показался скомканным и странным, но, вероятно, мне действительно требовалось время, чтобы всё обдумать.

– Ты не глупец, Кречет, – довольно объявил Огарёк, отрезая мне кусок от бараньей ноги. – Но всё же со мной тебе было бы легче говорить с тхеном.

– Дуешься, что не удалось поглазеть на степняка? – хмыкнул я. – Ты бы начал скандалить, ни к чему хорошему это бы не привело.

– Так уж и начал бы.

Мы сидели в крепости за накрытым столом, уютно потрескивал огонь в очаге, и я тихо радовался, что выбрался из лагеря степняков целым и невредимым. После разговора Алдар вернул мне и обувь, и оружие, и всё остальное. Вывели Рудо: степняцкие женщины расчесали его шерсть, как расчёсывали гривы местных лошадей, и пёс, казалось, перенёс разлуку легко, может, даже её и не заметил. Зато Огарёк и Нилир знатно нервничали, а мне приятно было, что меня ждали и волновались. Конечно, тревога после переговоров с тхеном никуда не ушла, я по-прежнему видел в степняках серьёзную угрозу и понимал, что Алдар не из тех, кто легко отступит.

– Между прочим, тут тебе принесли кое-что. Мальчишка-воробей. – Огарёк как бы невзначай протянул распечатанное письмо. – Уж к Пеплице-то ты обязан меня взять. Не бойся, всё не читал, лишь первую строчку.

Я хмыкнул и выхватил бумагу быстрее, чем Огарёк успел поднять руку выше в дразнящем жесте. Мне бы злиться на него, что принял и распечатал прежде, чем я сам взглянул, да разве я мог? Обтерев руки, развернул и принялся читать.