– Ты так рассуждаешь, словно мы с ним пьяные поперек кухни валялись, – рискнул возразить Гуров, но Маша не выдержала, предупреждающе выставила ладонь вперед.

– А что, не валялись?

Первым не выдержал Гуров – не смог сохранить серьезное лицо, улыбнулся. Глядя на него, едва заметно улыбнулась и Маша.

– Ты точно в порядке? – спросила она.

– Думаю, да, – уверенно ответил Гуров.

«А ведь и правда, дома как-то легче стало, – подумал он, направляясь в ванную, чтобы принять душ и упасть наконец на свою, а не на больничную кровать. – Реально легче».

Стас Крячко на Гурова редко обижался. Он вообще считал, что обиды могут иметь смысл только тогда, когда ты либо еще не вырос, либо уже вырос, но не поумнел. Между взрослыми умными людьми обидам не место, а если они неожиданно появились, то это лишь иллюзия обиды, а не она сама. Моменты недопонимания, скука, нежелание разобраться в ситуации и прочая, прочая.

Поэтому, не получив от Льва Ивановича обещанного сеанса связи, он решил не обижаться и позвонил Гурову на следующий день сам.

В шесть утра.

– Стас, ты что, не ложился? – зашипел Лев Иванович, стараясь бесшумно выбраться из-под одеяла. – Что за срочность?

– Говори нормальным голосом, Лева, – раздался сонный голос Маши. – Мне все равно скоро вставать. Поставишь чайник?

– Поставлю.

Прикрыв за собой дверь, Гуров зашлепал босыми ногами на кухню – лохматый и злой.

– Случилось чего? – спросил он.

– Так я на дежурстве сегодня, – пояснил Стас. – Ну и посидел тут, пошуршал бумажками. Ребята-то нам попались суровые. Мало того, что они девчонок похищали, так они еще не гнушались вымогательством, удерживали в подвале людей, выбивали сведения. Теперь еще и убийство. В суммарном отношении такой багаж лет на двадцать потянет. Я вот о чем подумал… Не могли они втроем дело мутить. Наверняка с ними был еще кто-то. Втроем они бы такую кампанию не потянули. Тебе подобные мысли в голову не приходили?

С телефоном возле уха Гуров наполнил чайник водой и включил его. Похоже, заснуть этим утром ему уже не судьба, да и Машу ранний звонок разбудил, но он понимал, что Стас все сделал правильно. Зная Гурова как свои пять пальцев, он понимал, что тот будет прокручивать сцену с выскочившим из шкафа бандитом бесконечное количество раз, проживать ее снова и снова, чтобы раз за разом винить себя в смерти человека. Ни одного оправдания он для себя никогда не найдет и в конце концов сам пойдет искать правду, и никакой листок временной нетрудоспособности, никакие травмы или последствия после них, никакие уговоры не смогут его удержать на месте.

– Слышишь меня, Гуров? – донесся из трубки голос Крячко.

– Слышу, – ответил Лев Иванович и прикурил сигарету.

– Это хорошо. А то, знаешь, я сейчас в дежурной части был, а там такая связь поганая, если помнишь. Днем же я и минуты не найду для тебя. Потому утром и позвонил. Ну, все. Я до тебя донес – ты меня услышал. Это главное. Ты прости за то, что рано. Отдыхай, Гуров. Доброго тебе утра.

– Держи меня в курсе, – попросил Лев и, подумав, добавил: – Это важно для меня.

– Я знаю, Лев Иванович.

– Спасибо.

Отложив телефон, Гуров некоторое время всматривался в утреннюю темноту за окном. Просьба Орлова заняться делом подполковника Дубко застала его врасплох. Он собирался обдумать план действий на следующий день, но Стас внес в него коррективы. Теперь у Гурова было две задачи: кроме просьбы Орлова он займется своими новыми знакомыми, рассекавшими по столичным дорогам на старой «Волге». Одно другому не помешает. Во всяком случае, с двумя делами сразу он всегда умел справляться.