Салли вздохнул и положил руку на плечо друга.

– Слушай, я помню, что обещал подумать над другими университетами, если тебя не отпустят, но я все же уеду в Москву. Я каждый вечер читаю о ней и смотрю фотографии, она нравится мне все больше. Если тебя не отпустят, то… ну, я буду приезжать на каникулах.

– Да, конечно.

Крис опустил плечи. Что тут еще сказать? Разумеется, Салли не обязан ломать свои планы из-за него. Он уедет, заведет себе новых приятелей и подружек, будет веселиться вдали от дома, вернется через несколько лет, набитый впечатлениями – а Крис останется тут, закончит средний колледж или университет, получит работу бухгалтера или менеджера, потолстеет, заведет семью и детей…

– Судя по твоим глазам, ты уже продумал свою жизнь вплоть до цвета носков, в которых тебя похоронят, – усмехнулся Салли и помахал рукой. – Привет, па.

Джерард Крауз, тряхнув длинными волосами, помахал ребятам шлемом. Он возвращался с работы.

– Привет, вы не поздно гулять вышли? Крис, что с тобой?

– Все в порядке, – Вайс толкнул Салли локтем, едва тот открыл рот. – Вы поздно.

– Пришлось задержаться, заезжал Френк Медведь. Помнишь его, Сал? Пузатый такой, с черепом на руке и шрамом на лбу. Он на внедорожниках ездил раньше, а сейчас решил крузер прикупить и поехать в отпуск по стране. Так знаешь, что он купил? Убитую напрочь «Honda Magna»! Не знаю, на какой помойке он ее нашел, но она на куски разваливается, удивительно, что доехала сама. Но Медведь уверен, что ей нужно пару болтов подкрутить и будет как новая. Весь вечер ему доказывал, что не успею заказать траурную косуху, если он поедет на этом раритете – бесполезно!

Вытащив сигареты, герр Крауз протянул пачку сыну, и оба машинально посмотрели на окна квартиры. В окнах горел свет, но шторы были закрыты.

Мужчина затянулся и похлопал Криса по плечу.

– Может, все же что-то случилось? Я не твой отец, конечно, но вдруг смогу помочь.

Крис покачал головой и улыбнулся.

– Спасибо, все в порядке.

– «Все в порядке», – тихо передразнил Салли, когда герр Крауз, докурив, ушел. – Мог бы и рассказать, вдруг отец что-то посоветовал бы.

– Не буду я ничего рассказывать, – буркнул Крис. – Хочешь ехать – езжай, я тебя не держу.

– Крис!

Но Вайс, не оборачиваясь, зашел в подъезд, перепрыгивая через ступени, дошел до второго этажа и позвонил в дверь. Когда удивленная фрау Вайс открыла, парень молча вошел и сразу ушел в комнату, заперев дверь. Надев наушники, он закрыл глаза. Сквозь сон ему показалось, что в дверь стучали, но парень лишь отвернулся к стене. Сегодня он обойдется и без нотаций.

Несколько дней друзья не разговаривали. Крис отсел от Салли, на переменах демонстративно затыкал уши наушниками, выбегал из кабинета первым и даже не смотрел в сторону Крауза. Впрочем, тот, казалось, был не сильно расстроен: он общался со всеми, как обычно, улыбался девчонкам, смеялся с приятелями, а после уроков громко объявлял, что ему пора постигать загадочный русский язык, а потому он не может задерживаться. Крис лишь кривился: вот же нарцисс, никак не налюбуется собственной решимостью.

Дома также было тихо. Крис все время сидел в комнате в наушниках, первые два дня он даже запирал дверь. Родители не трогали его: то ли тоже обиделись, то ли делали вид, что все в порядке.

– Конечно, все в порядке, у нас всегда все в порядке, постоянно, никаких проблем, – ворчал под нос Крис, листая фотографии Москвы.

Город притягивал внимание: фото стеклянных высоток сменялись советскими панельными домами, двухэтажные домики восемнадцатого века стояли на фоне современных небоскребов и высокой острой телебашни. Золотые купола церквей, совсем игрушечные, блестели на фоне голубого, без единого облачка, неба, а от фотографий метро захватило дух – настоящие подземные галереи.