Бейс кивнул. Взял у парамедика чистую салфетку, обтер пальцы и занес руку, чтобы подтолкнуть мужчину в спину. Тот увернулся от тычка и выбрался на обочину. Бейс вскарабкался следом, хватаясь за бок автомобиля.

Коннор подождал, пока силуэт помощника проплывёт через глянцево-черный корпус машины, и наклонился к стеклу. В темноте ключ зажигания отсвечивал, как хирургическая сталь. Один поворот в замке и через пять секунд автомобиль умчался бы на скорости ста километров в час к югу от побережья. Тело за отбойником могло пролежать незамеченным в иссохшей траве до самого рассвета.

– Почему ты просто не смылся, Флеминг? – пробормотал Коннор, выпрямляясь. На глаза ему попался черный пиджак, перекинутый через спинку кресла. Коннор рванул на себя дверь, шлепнулся на кожаное сиденье и потянул за свисающий рукав. В кармане что-то лязгнуло, перекатившись за подкладкой. Коннор тряхнул сильнее. На колени выпала ампула. Поймав ее двумя пальцами, Коннор развернулся к свету, падавшему с дороги.

Стенки ампулы были тонкими. Такими же тонкими, как осколки во рту мертвеца.

Уставившись сквозь забрызганное кофейной жижей стекло на равнину, Коннор ругнулся. От треска цикад болела голова. Мелькание светоотражающих курток парамедиков раздражало сетчатку. Опустив взгляд в пол, Коннор заметил упавшую с сиденья картонную коробку. В ней ничего не было, кроме осколков стекла, и Коннор обшарил коврик под пассажирским сиденьем. Потом он обыскал бардачок, проверил карманы в дверях, откинул и прощупал солнцезащитные козырьки.

В водительскую дверь постучали. Коннор поднял голову. Над опущенным стеклом склонялся Бейс. От него разило потом, на синей рубашке под мышками выступили полукружья мокрых пятен.

– Я попросил придержать адвоката Флеминга, если он явится до нашего приезда. – сказал он.

Коннор поставил козырек на место. Выбрался из автомобиля, захлопнул дверь и привалился к ней задом.

– Хочешь поработать над Флемингом? – ледяным тоном поинтересовался он. – Давай сюда обойму. И запасную тоже. Ещё раз схватишься за оружие без моей команды – пойдешь разносить кофе. Как твой отец.

Улыбку Бейса можно было принять за нервный тик. Коннор однажды видел такое же выражение лица у собственной матери, когда она доставала из-под колес трейлера умирающую собаку, и в руку ей впились челюсти. Мать тогда всё-таки вытащила пса. Бейс отщелкнул обойму.

– Извините. – по-прежнему улыбаясь, сказал он. – Я могу получить тазер?

Коннор не ответил. Достал из кармана тенниски пластмассовую расчёску. Плюнул на зубья, провел расчёской по вискам. В воздух взвились седые волоски, поднявшись над крышей хромированного автомобиля.

– Видел наручные часы этого психа? По ним как будто грузовик проехал. А крови и ссадин на руке я не заметил. Проверь, не снял ли Флеминг их с мертвеца. И если да, то зачем?

Свет был частью пытки.

Слепящий поток хлестал в расширенные зрачки из мощной лампы и мешал рассмотреть человека на другой стороне комнаты. Видны были только подошвы – рифленые, простроченные желтым кантом. К ним прилипла белесая пыль, как будто тот, кто носил обувь, прошелся по мелу.

Человек стоял молча. Ровное дыхание отражалось от стен, выкрашенных в глухой оттенок серого – чтобы не отвлекать на себя внимание. Кто-то из проекторного бюро решил, что комната должна вызывать дискомфорт у любого, кто в ней окажется. Поэтому ее построили тесной – двум людям не разойтись между дверью и металлическим столом, вкрученным в пол. А комнату ещё занимали стулья: из белого пластика, почти невесомые. Это тоже было частью расчета. Удар такой мебелью не причинит много вреда. В худшем случае, оставит кровоподтек.