На этих словах в комнату всё же вошла служанка с подносом и чашками. Маркиза быстро встала со своего места, подошла к служанке и выхватив у неё поднос направилась ко мне. Наглость маркизы поражала.

– Конечно, я вас понимаю, мой брат бывает излишне прямолинеен, – говоря это, она всучила чашку мне в руки. Посуда была горячей, хотелось отставить её, но Девон упорно прижимала мои руки, обхватив поверх ладонями, – но я прошу войти в его положение. Война идёт не одно десятилетие, он всего лишь хочет обрести семью… – Я не могла сфокусировать на смысле её слов, так как её ладони уже не просто обхватывали мои ладони, а больно сжимали. Она сжимала так крепко, что её ладони побелели от нажима, а мои наоборот пылали от кипятка в чашке.

– Прекратите сейчас же! – Не выдержала наконец я. Неуловимое движение рукой девушки и чашка в моих руках лопнула. Мне показалось, или в пышных рукавах маркизы что-то блеснуло. Меня больше волновал брызнувший во все стороны чай и чашка, острые осколки которой рассекли мне ладони в кровь.

– Боже праведный!! – Маркиза Девон быстро достала широкий белый платок и стала зажимать мне ладони, кровь из которых заливала светлое домашнее платье. Матушка резко побежала ближе, отец поспешил звать лекаря. – Потерпите немного, – маркиза обернула ладонь и стала аккуратно вытаскивать мелкие осколки из ладони. Их было мало, чашка в основном разбилась на крупные части. Всю кровь маркиза собирала в платок, который со временем почти весь окрасился в красный. Когда прибежал лекарь, она свернула полотно и убрала его обратно к себе. На предложение оставить платок она ответила что и так нанесла много урона и не хочет более обременять лишним напоминанием о случившимся. Странная логика, но мы были слишком взбудоражены, чтобы обращать внимание. Мы потребовали от неё покинуть дом с рекомендацией никогда больше не возвращаться.

Когда лекарь обработал и перевязал мои раны, я направилась в свои покои, чтобы привести себя в порядок. В комнате уже ждала взволнованная служанка. Гвеневра работала у нас уже много лет, всю мою жизнь так точно. Она относилась ко мен с теплотой и трепетом, а потому увидев в каком виде я явилась, пришла в ужас. Увидев себя в зеркало и сама вздрогнула. Капли крови как-то умудрились попасть даже на лицо. Светлое бежевое платье же и вовсе было всё в алых брызгах, а так же в бурых разводах чая.

Вечером я сидела у камина в гостиной, пила успокаивающий чай с ромашкой и мятой, кутаясь в тёплый плед. Только треск поленьев нарушал тишину. Послышался стук закрываемой двери и мягкие шаги.

– Гвен…

– Как вы, миледи? – Служанка присела на пуф возле камина. В руках она держала шитьё, пристроившись, продолжила работу. Мы с ней раньше часто сидели так, общаясь, но с возрастом у меня появились другие интересы.

– Уже лучше, спасибо. Почти перестало трясти, но теперь уже начинаю мёрзнуть от холода.

– Да, зима не за горами. Красивое время, хоть и не самое тёплое. Так что вы решили на счёт бала?

– Да, я пойду. – Обречённый вздох удержать не получилось.

– Всё надеетесь встретить его там? – С тёплой улыбкой спросила Гвеневра не поднимая глаза от шитья.

– Нет, он был не из знатного рода, а там.. Подожди, о ком ты? – Не удержавшись, Гвен беззлобно рассмеялась.

– А вы о ком? – Продолжила служанка, довольно улыбаясь.

– Не важно… – Я окончательно смутилась, спрятав лицо в пледе, оставив только глаза поверх мягкой ткани.

– Можете в это Рождество снова погадать, если всё же не найдёте партию.

– Он больше не приходит. – Я загрустила, опустив плед и перестав улыбаться.

– Вы так часто его звали?