– Мэриан? – переспросила учительница, кивая на обсуждаемую. – Так… Мэриан… та самая Мэриан, – потерянно повторяет мисс Кэмпбелл, как ребёнок, запинаясь.

– Да, мисс Кэмпбелл, та самая, – передразнивает её Грейс, почти издеваясь, но учительница будто и не замечает насмешку в её словах.

Математичка бросает взгляд на Мэриан, словно пытаясь понять по её виду – может ли она кого-нибудь заколоть ножницами. Но девочка, не открывая глаз, всем своим видом так и показывает, что ей больно и тяжело слышать эти пусть даже небеспричинные обвинения. Да, она убила человека. Но ненамеренно, не просто так, не от скуки, не ради удовольствия или интереса. Она не хотела этого делать. Разве был какой-то другой выход? Разве можно было сделать что-то ещё кроме того, что сделала она? Если и можно было, то она не знала – что именно. Ей никто не сказал даже – что делать. И ей никогда не говорили этого. Возможно, потому, что никто никогда и представить не мог, что так когда-то произойдёт, что кто-то когда-то почти в центре Лондона захочет вломиться к ним в машину.

– Это правда? – холодно спрашивает мисс Кэмпбелл. Так глупо, ведь это уже очевидно, но она всё равно задаёт этот вопрос, ответ на который знают все. Знает весь Лондон, знает сама мисс Кэмпбелл, знает Грейс и её подружки, знают Марджери и Серж, знает Мишель. Знает сама Мэриан.

Грейс быстро открывает рот, чтобы ответить, но переводит взгляд на Мэриан и закрывает рот. Ухмыляется и ждёт, когда ответит сама Мэриан.

Мэриан медленно открывает глаза и устремляет взгляд в никуда. Её взгляд пуст и безжизненен, глаза стеклянны.

Она защищала сестру, защищила себя. Разве можно её в этом упрекнуть? Что случилось, то случилось. Она понесёт наказание за содеянное. Даже лет через пять, десять, тридцать – то, как будут относиться к ней люди – наказание. Её наказание будет длиться всю её жизнь, до самой смерти. А там чистилище, и будь что будет. Она заслужила. Лучше так, чем если бы с ней или Мишель что-то случилось.

– Да, мисс Кэмпбелл. Это правда, – спокойным голосом говорит она. С виду можно подумать, что ей всё равно, что она вообще не чувствует ничего сейчас. Но знали бы они – как тяжело ей это даётся. А ей просто не хочется, чтобы в очередной раз её унижали. Грейс не заслуживает радости видеть то, как отчитывают Мэриан. Почему все не могут быть как мадам Дюваль, почему все не могут надеяться на лучшее и ждать суда?

Учительница ожидала не совсем такой реакции. Да и Грейс, судя по всему, тоже.

– Мисс Кэмпбелл, она не чувствует себя виновной! – вспыхивает Грейс, ведь её задумка потерпела крах, её ожидания не оправдались. Мэриан не стушевалась, не растерялась, а так «дакнула», словно гордится запятнанной честью и репутацией семьи.

– Мэриан, тебе не подобает вести себя так. Ты не должна так говорить, – соглашается учительница, расставляя везде акценты на «так». Они продолжали этот разговор, будто у них и не урок математики, а ученицы и учительница собрались здесь все так, чисто поговорить.

Грейс довольно улыбается, сверкая зубами.

– Простите, мисс Кэмпбелл? – не понимает Мэриан. Она же, вроде бы, не смолчала, не нагрубила учительнице. Только подтвердила то, что говорила мерзкая Грейс, ничего лишнего не сболтнула, по идее.

– Ты должна была промолчать или просто тихо ответить «да», – заявляет Грейс. Мэриан встряхивает головой, пытаясь понять – не послышалось ли ей. Её обвиняют в том, что она просто сказала правду? – А ты слишком спокойно подтвердила. Звучало так, будто тебе с высокой колокольни плевать на то, что ты кого-то лишила жизни, – выдаёт Грейс за учительницу.