Опять жить там, откуда я пришёл,
Чего я здесь лишён!
Всего лишь дайте знать,
Что я не обречён!
Что я вернусь домой, вернусь домооой!
Этот припев я исполнил уже не соло. Тени подошли близко, и в лунном свете удалось разобрать, это были жители города в пурпурных балахонах, кошки и коты. Каждый держал правую переднюю лапу подогнутой верх, пальцы сжимали светящийся масляный фонарь. Они подпевали, словно мы вместе были единым коллективом. И я был совершенно не против, продолжал без задних мыслей.
Неизвестно почти ничего,
Что безликое завтра ответит.
Я готооов испробовать всёёё,
Если дом их глазами в конце меня встретит!
Я не остановлюююсь, я не остановлюююсь,
Дверь открыв, я вернууусь!
Веееернуууууусь!
Лапы, внезапно, через ночную пелену привели к тому водоёму с большим камнем, уходящим от берега, где довелось сидеть ещё прошлым утром. Я подошёл к самому краю камня и подогнул лапы, опустившись на холодную породу. Коты и кошки собрались вокруг озера и кружились в каком-то импровизированном танце в такт музыке.
Ни среди солнца, ни под луной,
Мне не добыть здесь себе покой,
Быть не собоооой…
Опять жить там, откуда я пришёл,
Чего я здесь лишён!
Всего лишь дайте знать,
Что я не обречён!
Что я вернусь домой! Вернусь домой!
Вернусь домой! Вернусь домой!
Вернусь домой! Вернусь домооой!
Слова закончились. Музыка постепенно утихла. Я быстро пришёл в себя, приподнял опущенную голову и поправил волосы. Только в этот момент я понял, кем оказался окружён. Они стояли и аплодировали.
– Вы… что здесь делаете?
– Подпеваем, – сказал кто-то из толпы. – Классная песня.
– Вы вышли из домов ночью… и нашли тут меня, чтобы подпеть??? – в голове не укладывалось то, что я видел, никакая логика не могла переработать эту стаю в балахонах, возникшую из неоткуда.
– Ладно, пошли обратно, – весело сказал кто-то.
– Спокойной ночи! – раздался чей-то женский голос в мою сторону, – не скучай.
Я ничего не ответил, только нагнул шею и прижал лоб к холодному камню.
– Что это было…
Глава 6. Дилижанс
Филипп бродил по окраине леса ещё половину ночи. После песни с кошачьей массовкой он дал себе слово, что больше не будет вообще ни о чём думать, и до утра ходить в прострации. Сна не было ни в одном глазу ещё долго, но когда тёмно-синее небо начало менять свой цвет, резкое желание лечь и расслабиться облило его тело жидким цементом. Сразу пришло решение найти вокзал и спокойно подремать на его территории, на какой-нибудь лавочке, пока не придут остальные. Затея удалась. К тому времени, когда мэйн-кун прибыл в нужное место, там начинался рабочий день, так что без проблем вышло устроиться в зале ожидания с видом на главный вход.
Первой подошла Джинджер Ролл, и судя по большим круглым часам под потолком, за полчаса до срока. Кошка заметила Филиппа, сидевшего на краю одной из скамеек согнувшись дугой, положив голову на переднюю лапу, лежащую в свою очередь на металлическом подлокотнике.
– А я думала, что пррриду перррвой, – с задором Ролл плюхнулась рядом с Орлиным на деревянное сидение. – Пррроснись и пой!
Филипп начал приходить в себя, с усилием подняв голову. Вид у него был ужасный, замученное лицо, мешки под глазами, тусклый взгляд, левая щека оказалась помятой и затёкшей. Причёска неумолимо испортилась ещё в лесу, от ночных блужданий через деревья с кустами. В таком виде он посмотрел на тойгера, и та не удержалась от смеха.
– Ты… ты, – пыталась выговорить она, – ты бы себя видела. Нет, в таком виде к Санни на глаза лучше не попадаться, а то у неё пррриступ будет.
– Ничего. После того как я вчера пыталась утопиться, я выглядела гораздо хуже, – вяло улыбнулся Филипп и с удовольствием пронаблюдал, как весёлый смех мгновенно оборвался.