Дойдя до ближайшего дерева, Мэри облокотилась на него и пыталась отдышаться. Ноги и руки дрожали от напряжения, голова начала кружиться и беднягу подташнивало. Томик вскочил на ноги и подошел к хозяйке, принявшись облизывать варежки.

– Что, дружок, – тяжело выдохнула Мэри. – Топорик ты случайно не нашел?

Виноватые собачьи глаза смотрели Мэри в лицо.

– Ну, чего ты, – она потрепала пса за ухом. – Ты же ни в чем не виноват. Никто тут не виноват.

Что осталось? Найти сухое дерево, повалить его, набрать веток, разжечь огонь. Идеально бы подошла нодья, но о ней можно забыть. Нужно разжечь хоть какой-то костер. Наверняка придется просыпаться несколько раз за ночь, чтобы поддерживать огонь. Односкатный шалаш? Тоже неплохой вариант, но оставим это напоследок. Если силы вообще останутся, а сейчас главное двигаться и не поддаваться панике.

Более-менее восстановив дыхание, Мэри надела снегоступы, огляделась. В поле зрения не было мертвых или поваленных деревьев. Зато много ели. Можно начать пока с веток.

Набрав их приличное количество, Мэри скинула ветки возле скалы и почувствовала, как леденеют лодыжки – снег набился в сапоги до краев.

Вот черт! Деваться некуда – придется потерпеть. В такой мороз менять носки я не решусь. Вот разожгу костер…

Нужно идти вглубь леса. Томик вскочил на лапы и готов был двинуться в путь.

– Сторожить, – остановила его Мэри, и пес покорно сел. – Будешь моим маяком, а то мы заблудимся и не вернемся обратно. Я буду кричать, а ты лаять, чтобы я знала, куда идти.

Томик обиженно заскулил, но остался, провожая грустным взглядом свою хозяйку.

Спустя двадцать минут (Мэри казалось, что прошел минимум час) показалась высохшая тоненькая ель. Рядом еще одна, потолще, зато уже поваленная ветром или временем. Мэри подошла к первой и навалилась на нее всем весом. Раз! Два! Деревце нехотя поддалось и с хрустом рухнуло в снег.

– Теперь дотащить бы, – отдышавшись, проговорила Мэри.

Бросив взгляд на поваленное деревце, которое потяжелее, Мэри боялась, что снегоступы не выдержат веса и порвутся.

Не зря.

Она подхватила ствол левой рукой подмышку, ощутила его тяжесть, и, как только она нагнулась, чтобы поднять тоненькую ель, снегоступ на левой ноге издал хруст (видимо, нити не выдержали резкого давления и порвались, ломая мелкие веточки, а с ними и всю конструкцию), и нога ушла по колено в сугроб.

Крик отчаяния разорвал тишину тайги и из глаз девочки потекли слезы.

– Черт, нет! НЕЕЕЕЕТ!!!

Где-то вдалеке залаял Томик.

Мэри, издав протяжный стон сквозь сжатые зубы, бросила толстое дерево в сугроб, сняла с правой ноги целый снегоступ (и то не с первой попытки) и, упав в снег, принялась яростно ломать ветки руками, раскидывая их в разные стороны.

– Да пошло оно все к черту!

АЙ-ЯЙ-ЯЙ! КАКАЯ НЕУДАЧА! ВЫ ПОСМОТРИТЕ, РАЗВЕ ЭТО НАША ФАВОРИТКА? ТАК, Я ВИЖУ КАК ЗРИТЕЛИ ВСТАЮТ СО СВОИХ МЕСТ И УХОДЯТ С ТРИБУН! ДА, ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ ИМ НАСКУЧИЛ. ЗА ЧТО МЫ ПЛАТИМ ДЕНЬГИ, СПРАШИВАЮТ ОНИ. ЖАЛКОЕ ЗРЕЛИЩЕ!

Покончив со снегоступами, Мэри лежала в снегу, вся запыхавшаяся и измученная. Закрыв лицо руками, девочка плакала. Плакала, потому что больше не было сил. Как теперь дотащить эти огромные бревна до «лагеря»? Все было отлично, осталось их только донести и разжечь огонь! Попить чертового сока, доесть бутерброд, сменить носки и лечь спать. Но нет же!

Так, хватит! Соберись! Что за истерика?

Мэри села, сняла варежки и вытерла слезы руками.

Вдруг за спиной раздался хруст ветки.

– Томик, я же тебе сказала… – оборачиваясь на звук, начала Мэри, но тут же испуганно замерла.

Из темноты на нее глядели два желтых глаза. Существо вышло на свет, словно в круг прожектора на сцене, облизывая острые клыки.