Из дневника:

…«Прогуливаясь по парку, я непринужденно беседовала с одной из фрейлин, – пишет Мария Антуанетта. – Мы обсуждали последние сплетни, связанные с мадам Мари-Жанной Дюбарри, говорили о том, что с ней случилось после кончины короля. Она была его последней привязанностью и покинула дворец в связи с его смертью. Прошло больше трех лет, но она по-прежнему продолжала будоражить умы. Я никогда не любила ее и испытывала к ней глубочайшее презрение, но у французских ювелиров осталось на руках ее великолепное бриллиантовое ожерелье громадной стоимости. После смерти короля фаворитка лишилась всех своих богатств, и теперь ювелиры искали покупателя для этой вещи – в моем лице. Буквально перед приездом Натали они пытались через фрейлину, герцогиню де Полиньяк, склонить меня к приобретению уникальной драгоценности. За ожерелье просили непомерно много, даже для королевы, к тому же, я не могла отделаться от чувства брезгливости к бывшей его владелице… С другой стороны, украшение того стоило. Я была несколько растеряна и не знала, какое решение принять…

И тут мне доложили, что через неделю во дворец прибудет русская делегация, которую будет встречать мой супруг Людовик, и передали письмо, где сообщалось, что на одном из кораблей во Францию прибывают Николай Петрович Шереметьев и Наталья Григорьевна Орлова. Увидев в послании знакомую с детства фамилию, я не на шутку разволновалась, хотя подобные эмоции были мне совсем не свойственны. Я ждала от этой встречи чего-то особенного, сама не понимая, почему это со мной происходит. Ожидание появления Натали в моих владениях переносило меня в далекое-далекое детство. Я пыталась вспомнить эту девушку, хотела представить, как она выглядит теперь, но все мои попытки были тщетны.

Прошло буквально восемь дней, и она вступила на аллеи моего парка. Моя любимая розовая аллея… Она вышагивала по ней так уверенно, так красиво, что я залюбовалась ею, словно редким, диковинным цветком, вдруг выросшим среди привычных мне и от этого ставших уже обыденными роз. «Ах, какой же красавицей она стала, совсем не похожа на француженку!» – подумалось мне. Из маленькой конопатой девчушки с чуть тронутыми рыжиной волосами выросла такая замечательная девушка. Она была чуть выше меня, одета в роскошное платье цвета темного изумруда, точеный стан затянут в тугой корсет. Она напоминала статуэтку, сделанную гениальным художником. Длинные волосы свободно падали на плечи крупными локонами и слегка развевались на ветру, они блестели на солнце, словно ее голова была посыпана золотой пылью.

Мне так хотелось, как в детстве, забыв о королевском статусе и строгих правилах этикета, побежать к ней навстречу, крепко обнять, прижать к себе. Но, вспомнив о предписанном мне поведении, я остановилась на месте. Я Мария Антуанетта, французская королева, а Натали приехала ко мне с визитом.

Давняя переписка накладывала особый отпечаток на нашу дружбу. Знаю, она не забыла ни одного нашего письма, но это не помешало ей соблюсти правила этикета, которым, как я знала, Натали прилежно училась все эти годы. Да, она была прекрасно воспитана. Ее осанка сделалась прямой, лицо приобрело великосветское выражение. Натали медленно приближалась, а мне стоило большого труда устоять на месте. Но вдруг я увидела, что ее широкими шагами обгоняет мужская фигура. Я пыталась вглядеться в лицо гостя, но не смогла увидеть знакомых черт и поняла, что совершенно не знаю этого молодого господина с изысканными манерами и гордой осанкой. Меня удивил его нос: он слегка напоминал сладкий французский картофель. Он подошел ближе и согнул спину в учтивом поклоне.