– Ты посиди тут, поплачь, быть может, что и надумаешь.

Надя схватила меня за туфельку и взмолилась:

– Наташа, ты куда? Ну пожалуйста, не уходи, не оставляй меня, ведь ты единственная, на кого я сейчас могу опереться…

Я разозлилась:

– Тьфу ты, пропасть. Я у вас у всех единственная, за кого ухватиться можно. Вот вы все и хватаетесь, и давай тащить меня в омут своих проблем! Надя, мне нужно подумать. Столько вопросов, а я пока не могу найти ни одного ответа, чтобы принять правильное решение. Ты посиди здесь на лавочке, подыши воздухом и подумай еще о том, что я тебе сказала. А я пойду поговорю с Лизонькой – и вернусь.

Я помогла Надин встать и усадила ее на скамейку. Она снова начала всхлипывать:

– Наташа, какая может быть Лизонька, когда у меня тут такое?! Кто она тебе?

Я разозлилась.

– Да отстань же, тебе говорю! Трагедия у нее, видите ли. А ты знаешь, что у меня на душе творится, что со мной произошло? Тебя хоть секунду это волновало? – противным голосом я передразнила ее: – «Расскажи мне, Наташа, о своих приключениях». Да ты бы померла на месте, не выдержав и одного. Разве тебя волнует что-то, кроме твоих забот? Вывалила всё мне на голову да еще и слушать не хочешь, что тебе умные люди советуют. Тьфу на тебя! Сядь и сиди, где я велела! Проблемы у нее…

Я гневно топнула на подружку и двинулась к озеру.

«Лизонька, что же у тебя стряслось? Уж больно странно ты выглядишь. Что это за беда такая, что даже Катя не может справиться с нею и успокоить свою дочь?» В груди шевельнулось ноющее предчувствие чего-то нехорошего.

Осторожно ступая, мне удалось подойти к Лизе сзади незамеченной. Она плакала, все время повторяя: «Не любит меня, не любит, не любит…» «Странно, – подумала я, – кто обидел тебя, дитя невинное, отец или мать? Что позволило тебе усомниться в их любви?»

Я присела рядом, Лиза обернулась и, вздрогнув, еле слышно залепетала:

– Наташа? А что… вы давно здесь?

Я улыбнулась.

– Лиза, не пугайся меня, я не причиню тебе зла. Я думала, ты домой пошла, а ты здесь, оказывается. Сидишь тут над водою, такая одинокая… Я просто хотела посидеть с тобой рядом. Если ты не готова ничего рассказывать, я не обижусь. Можно, я тоже здесь побуду, мне и самой нужно успокоиться?

Лиза на минуту перестала всхлипывать и внимательно посмотрела на меня. Видя, что ее это заинтересовало, я, улыбнувшись, добавила:

– Ты не беспокойся, я не буду загружать столь очаровательную головку проблемами малознакомых вздорных барышень.

Лиза ничего не ответила, лишь низко опустила голову. Ее плечи вновь задрожали. Я терпеливо ждала, когда же она решится что-то сказать, но сестренка сидела словно немая.

– Лизонька, скажи мне, девочка, что могло случиться у барышни столь нежного возраста, с таким чистым сердцем? Что тронуло тебя до глубины души? Прошло уже немало времени, как я увидела тебя в столь расстроенных чувствах, а ты всё никак не успокоишься. И даже твоя матушка не в состоянии помочь тебе в этом… Что-то ужасное произошло? Может, выпивоха-граф тебя обидел, а ты боишься признаться? Скажи мне! Я его в пух и прах… в щепки разнесу! Он меня, Лизонька, скажу не хвалясь, побаивается. Поверь, есть у меня управа на нашего папеньку. Если это он – причина твоих слез, я думаю, что смогу помочь тебе!

Лиза покачала головой.

– А может, тебя еще кто-то обидел?! Расскажи… мне тяжело видеть тебя в таком огорчении.

Лиза глубоко вздохнула, но продолжала молчать. Я сидела рядом в задумчивости, не догадываясь об истинных причинах ее печали. И чем дальше, тем острее начала понимать, что ее проблема тесно связана с моей персоной, с тем, что происходило в мой последний приезд в этот дом. И тут меня осенило: «Скорее всего, причина ее несчастий не так уж замысловата. Только один человек может довести барышню до такого состояния. Он – Федор – причина не только ее, но и всех наших несчастий!» И чем дольше я предавалась раздумьям, тем сильнее в душе поднималось гневное чувство ко всем проживающим в этом доме: «Что такого еще произошло? Почему ему позволили здесь остаться? Как могло случиться, что Федору удалось испоганить еще одну чистую девичью душу? Где были Катины глаза, куда она смотрела?» Ни на один из этих своих вопросов я не могла найти ответа. Казалось, от перенапряжения внутри скоро что-то треснет…