Ради тренировки Юра мог страстно признаться в любви незнакомой девушке на улице, и никто из проходящих мимо людей даже не догадывался, что у «влюбленных» это первый визуально-словесный контакт. Порой забывала о том и девушка.

Юрка уже считал себя артистом, и знакомые не спорили. Однако всё окружение запротестовало, узнав о его желании поступить после школы в Театральный. Учителя говорили, что его призвание – математика, Юрка не верил. Друзья в один голос твердили о липком блате, без которого даже пытаться не стоит, а Юрка точно знал, что поступит без всяких знакомств. Всё решилось просто – родители не дали Юрке денег на поездку. Выхода не было, пришлось согласиться стать математиком. Но и тут не вышло. Все верили, точно знали о блестящем Юркином математическом будущем, а вот деньги для поездки и в этом случае всё равно нужны. А их опять не дали.

И проезд, и полное обеспечение государство гарантировало лишь военным. Пришлось Юрке смириться с тем, что это его призвание.

Провожать Юрку на перроне собрался весь его класс. Горькое расставание друзей. Девчонки ревели, парни включали кассетный магнитофон с песнями «Наутилуса», неглубоко чиркали лезвием по запястьям, соприкасались кровоточащими местами. Братались. Навек.

Прощай дом, родной город. Юрка видел себя славным бесстрашным воином, ему мерещились сверкающие золотом бесчисленные ордена на груди.

Вскоре случится в его жизни главная встреча. Море станет навеки Юркиной любовью.

Начиналась совсем другая жизнь. Настолько другая, что о прошлой можно было забыть. Пока, правда, об этом Юра не догадывался…

Я задумался на время, почесал за ухом и уловил твой смеющийся взгляд – оказывается, я давно уже отполз на другой край кровати. В ворохе скомканных бумаг, имея из одежды лишь авторучку между пальцев, испачканных чернилами, с напряжённым лицом, я действительно представлял собой смешное зрелище.

– Ты закончила своё? Посмотришь про Юрку?

– Я посмотрю… потом, всё потом.

Мы помяли все Юркины листочки, некоторые разорвали, я потом их склеивал и разглаживал.

Великий Портной соткал жизнь так, словно работал моряком: всё кругом устроил чёрно-белым, полосатым, как тельняшка. Вчера – погружение в глубины счастья, а сегодня жизнь рвётся, сталкивая в чёрную бездну отсутствия тебя – уехала.

Так неожиданно уехала, наскоро бросив пару вещей в небольшую сумку. Уехала, не прощаясь – не любишь длинного расставания, – лишь оставив на столе листочек с быстрыми буквами:

«Уезжаю по работе, на пару дней. Не вздумай мрачнеть и загонять себя в тоску. Люблю».

Оставалось пожать плечами и напугать тоску громким чихом – меня же любят, а это самое важное.

Сварил кофе, выпил. Почувствовал себя почти бодрым – не ем с утра. Без тебя не ем.

Рабочий день пролетел сегодня особенно незаметно. Всё как всегда, но мыслями бежал рядом с твоим поездом, заглядывал в окно. Выходило, билеты у тебя уже вчера были. И ничего не сказала, ни слова – не перестану жить в обнимку с удивлением тобой как женщиной и как человеком.

Этакая жизнь втроём: я, ты и моё вечное тобой удивление. Хотя нет, нас уже четверо – Юрка ещё есть. Вечером, наскоро поужинав, я вспомнил о нём как о спасительной волшебной палочке, махнув которой можно разогнать особо тяжкую вечернюю тоску по тебе.

Трёхсуточный перестук колёс поезда, словно удары Юркиного сердца, взволнованного скорой встречей с городом мечты, становился тише и глуше – приближалось свидание наяву, а не в восторженном сне. Каких-то особенных переживаний, связанных с переменой привычного уклада жизни, Юрка у себя не наблюдал. Скучать не давали и соседи по плацкарте: отслуживший рыжий Олег, возвращавшийся домой, и приятный весёлый рассказчик Андрей Петрович, лет пятидесяти.