Габриэль искоса взглянула на Мелиссу: та в напряжённой позе сидела на ступеньках крыльца, подавшись вперёд и чего-то выжидая. Габриэль попыталась отгадать, какие мысли сейчас могут бродить в голове каждого её друга, чтобы постараться сделать свою догадку как можно правдоподобнее, она осмотрела окружавшие её лица. Но для неё ничего не прояснилось во внутреннем мире людей, в головы которых она пыталась проникнуть. Ребята выглядели спокойными, словно их ничто не тяготило сейчас. Габриэль деловито извлекла из своего кармана телефон и посмотрелась в него. Её лицо тоже было таким – непроницаемым и доброжелательным, однако это не означало, что она не чувствует потрясения от ссоры матери и бабушки и не боится, что её секрет откроется.

«Лгут всё эти физиономисты, – сердито решила Габриэль. – Невозможно быть уверенным в том, что какие-то твои смутные догадки о человеке подтвердятся, если у него действительно окажется горбатый длинный нос, и глаза будут гореть как у волка. Что можно доказать без точных знаний? В чужую душу не пролезешь. Если я сама не понимаю себя, то что во мне может прочесть совершенно посторонний прохожий?»

Мелисса нарушила звенящую знойную тишину ленивым вопросом:

– Быть может, пока войдём в дом? Кажется мне, что эти люди не торопятся приезжать.

– Они же не знают, кого увидят, – спокойно промолвила Люсинда, щурясь под ярким солнцем, – и наверняка ждут, когда вернётся твой дядя. Они хотя бы представляют, кто он такой.

– Они что-то там могут представлять? – фыркнула Мелисса. – Они не виделись с ним шестнадцать лет, Люсинда! За шестнадцать лет с ним столько всего успело произойти!

– С ними тоже, – заметил Стивен.

– Вот и получится, что они встретятся с совершенно незнакомым человеком, которого они продолжают считать своим родственником, – пробурчала Мелисса, склоняя голову к коленям. – Они никогда не были близки даже в молодости, а сейчас… Сейчас я вообще сомневаюсь, что они найдут общие темы для разговора. Да и троюродное родство не слишком близкое.

– Дядя Себастьян мне тоже не совсем дядя, – с горячностью возразила Люсинда, – но ведь у нас сложились прекрасные отношения, хотя я выросла без него.

– Ты и дядя Себастьян – это из одной оперы, а я и вся семья дяди Бертрама – из совсем другой, – отмахнулась Мелисса. – Поверь, Люсинда, в этой семье все друг друга ненавидят. Как в серпентарии. Чтобы не укусили тебя, тебе приходится кусаться. По крайней мере, я делаю такие выводы, когда смотрю на его родственников и когда до меня доходят всякие слухи о них. Боюсь, что дядя Бальтазар, тётя Габриэла и мой кузен Арчибальд точно такие же, – Мелисса ехидно покосилась на Люсинду, по щекам которой расползлись заметные красные пятна.

– Не стоит делать такие поспешные выводы, – вмешалась сидевшая наверху Линда, – может быть, они не столь плохи.

– Ага, может быть… – Мелисса ядовито усмехнулась и поднялась. – Ну что ж, – она вскинула над головой руки, как будто сдаваясь, – раз уж у нас не получается дождаться моих родственников тут, будем ждать в доме. Просидим тут ещё немного – и меня хватит солнечный удар. К тому же, если они вздумают нагрянуть вечером, у меня появится законный повод не запустить их за порог, потому что я никого из них не знаю, – Мелисса блаженно зажмурилась, как будто такой вариант развития событий понравился ей намного больше остальных. – Они глубоко заблуждаются, если и вправду думают, что дядя Бертрам способен вернуться с работы в положенное время. Он говорил мне как-то, что собирается проторчать там до поздней ночи. Поэтому, девочки, – Мелисса настежь распахнула входную дверь и приняла серьёзный вид, – я вас приглашаю сегодня на пижамную вечеринку, чтобы мне не было так страшно одной и чтобы я не начала выискивать несуществующих монстров под своей кроватью, – она натянуто улыбнулась.