Машину тряхнуло изнутри, но стекла не вылетели, даже не треснули. Из распахнутых передних дверей выхлопнулся дымок.

– Уходим! – гаркнул Пушкарь.

В машину они сели одновременно. Пушкарь сдал назад, скатился с асфальтированной дороги на разбитую грунтовку, что тянулась вдоль железнодорожной колеи.

Какое-то время они ехали молча.

– Не думал я, что «мерсы» такие крепкие. Стекла даже не треснули, – сказал Прохор.

– Да?.. Я думал, что ты знал, – косо глянул на него Пушкарь.

– Что знал?

– Что у Михея «мерс» бронированный.

– Не знал.

– Ты же видел, как он тяжело шел.

– Не обратил внимания.

– Это потому, что ты не догоняющий.

– Почему это я не догоняющий?

– А потому, что по «мерсу» не стрелял… Надо было его в решето сделать!

– Так он же бронированный!

– Но ты же не знал!

– А если бы я тебя задел?

– Я когда к машине подошел?.. А-а! – Пушкарь устало махнул рукой.

– С гранатой ты хорошо придумал.

– Я же говорю, главное, не теряться.

– А почему в машину не заглянул?

– Зачем?

– А вдруг там не было Михея?

– Поэтому и не заглянул… – немного подумав, ответил Пушкарь. – Чтобы не расстраиваться.

– И не расстроился?

– Ни грамма.

– Что дальше будем делать?

– К Инне своей торопишься? – усмехнулся Пушкарь.

– Да нет, как-то не думал.

– Можешь думать, к ней едем. Там перекантуемся. Место отличное, эвакуация работает… Лихо мы сработали, да?

– Повезло.

– Знаешь, а ведь я в тебе сомневался. Думал, что налажаешь. А ты – молоток! На тебя можно положиться.

– Мне теперь не надо бояться Михея? – спросил Прохор.

– Михея – нет. Но вместо него кто-то будет. Клепа у них там самый авторитетный… Клепа узнает, кто Михея сделал. Как думаешь, он оставит нас в покое?

– Что, и Клепу нужно завалить?

– Надеюсь, это сделают без нас.

– А если нет?

– Войну нельзя остановить просто так. Войну может остановить только полная победа.

– А если я сам хочу остановиться?

Пушкарь глянул в зеркало заднего вида и остановил машину:

– Выходи!

Прохор нерешительно открыл дверь. Да, он принимал участие в чужой войне, но почему-то почувствовал себя сейчас крысой, бегущей с тонущего корабля.

– Только учти, ты сегодня конкретно «засветился». Без нас менты тебя схавают. А с нами не пропадешь.

– И чем вы сможете помочь?

– Свидетелям рот закроем. И на тюрьме не дадим пропасть. У Афоныча там такие завязки.

Прохор закрыл дверцу, и машина покатила дальше – вперед, под откос. Он уже сделал все для того, чтобы его жизнь шла по наклонной вниз. Тюрьма для него – вопрос уже решенный. Или тюрьма, или смерть от бандитской пули… С этой мыслью нужно свыкнуться окончательно. Свыкнуться и жить, радуясь каждой минуте, проведенной на свободе.

– Ты с нами? – спросил Пушкарь.

– А у меня есть выбор?

– Это хороший выбор. Афоныч умеет зарабатывать деньги. И тебе даст заработать… Кстати, за Михея тебе причитается.

– Если мы Михея сделали.

– А кого еще?

– Может, Королька.

– Дался тебе этот Королек. Чего ты на нем зациклился?

– Да так, – отмахнулся Прохор.

– Давай, ты не будешь темнить, – косо глянул на него Пушкарь. – Мы теперь с тобой два сапога пара, и я не хочу, чтобы твоя нога шарилась по кустам.

– Тебя девушка из армии ждала?

– Танька меня ждала. Красивая, сука! – вздохнул Пушкарь.

– Почему сука?

– А потому что свадьбу сыграла. Собачью… Прикинь, свадьба собачья была, а замуж за козла вышла… Я когда узнал, домой чуть не рванул, с автоматом… Всех бы там в капусту порубил!

– Понимаю.

– Я теперь с бабами серьезно не могу. Как подумаю, что любая бросить может, так злость берет… Сколько их у меня было! Сегодня снимаешь, а завтра пинка под зад. Думаешь, жалко? А хрена лысого! Так, погоди, а тебя кто из армии не дождался?