– Ты точно в порядке? – Лоним прищурился, словно хотел найти во мне какой-то изъян.

– Стреляю я всё так же хорошо, если ты об этом, – буркнула я.

Конечно, я была не в порядке, но обсуждать это при посторонних мне не хотелось. После сегодняшнего унижения мне жизненно необходимо было доказать самой себе, что я чего-то стою. Ведь именно за этим устраивают праздник семи стихий?

Лоним быстро уловил моё настроение, кивнул и коротко изложил свой план:

– Мы подготовили корзину с фруктами и овощами. Там, в основном, дыни и тыквы, но есть и более мелкие цели. Лилия будет ставить их на подставку.

Я взглянула на наш инвентарь. Плетёная корзина напомнила мне большую ловушку из ивового луба. Её содержимое попахивало кислятиной. Подставка была маленьким круглым столиком.

– Я зачарую наконечник твоей стрелы искрой, а Куиджи – иллюзией, – продолжил Лоним. – Тебе нужно будет только выстрелить.

– Гхм… – второй студент подал голос. – Это совег'шенно новая технология! Смешение двух видов магии с физическим воздействием – и пог'азительный эффект в г'езультате! И это пг'и минимальных затг'атах магических сил.

– Ах, да, – опомнился Лоним. – Куиджи Лампадарио, ментальный маг, мой друг.

– И маг механизмов! – с жаром добавил Куиджи.

Маг разума и механизмов был низкорослый и такой же худой, как и я. Для старшекурсника, к тому же мужского пола, Куиджи казался совсем маленьким.

– Юна Горст, – коротко представилась я. – И что произойдёт?

– Да ты примерно уже знаешь, – почесал затылок мой друг. – Плюс цветовое сопровождение.

– А это точно не опасно? – подала голос Лилия. – Мне немного страшновато. Юна не промахнётся?

Мы с Лонимом одновременно уставились на неё.

– Можешь доверять ей, как мне, – успокоил мой друг.

Лилия заулыбалась и потянулась к Лониму. Он прильнул своими губами к её, и они выразительно зачмокали. Я скривилась. Куиджи сделал вид, что рассматривает узор потрескавшейся плитки под ногами.

– Всё, пора, – скомандовал Лоним, оторвавшись от подружки. – Ах, да, чуть не забыл: маскировка. Артефакты, спасающие от Надалии и Вилли.

Он раздал нам хорошо знакомые чулки с готовыми прорезями. Мы надели их на головы и стали похожи на чёрных червяков с глазами.

– Лучше накинуть капюшоны, – решил Лоним, осматривая нашу компанию.

Мы двинулись к центру арены. Лилия толкнула тележку, та на удивление легко поддалась. Маленькие колёсики, прилаженные снизу, заскрипели по мощеной дорожке.

– Ну и гадость! – пожаловалась я вслух, когда Лилия отошла достаточно далеко.

– Я подумал, что для нашего дела не обязательно бг'ать свежие фг'укты, – оправдался Куиджи.

Лоним, в отличие от него, понял, что я имела в виду другое.

– Юна, тебе уже не двенадцать, – пожурил друг. – Пора взрослеть во всех смыслах.

У края круглой арены каменная плитка закончилась, и колёсики тележки застряли в песке. Лониму с Куиджи пришлось тащить её к центру. За этим зрелищем наблюдали сотни глаз разгорячённых студентов. До нас доносился гомон и смешки. Я на мгновение почувствовала себя стоящей в центре Церемониального зала, где совсем недавно эти же студенты были свидетелями моего позора, и на всякий случай проверила маскировку.

Позор… Пожалуй, именно этим словом теперь можно назвать церемонию определения моей стихии. И если в отсутствии склонности я была не виновата, то моё поведение не имело никаких оправданий. Это и правда была настоящая… истерика.

Поэтому сейчас мне никак нельзя сплоховать.

За нашими действиями внимательно следили не только студенты Кроуницкой академии, но и магистры. Они сидели высоко, на каменном балконе, нависающем над ареной. Свечи на накрытом столе прекрасно освещали весь состав. Вместе с преподавателями была и Дамна лин де Торн. Какая-то незнакомая мне женщина увлечённо беседовала с ментором Сирены, помахивая в такт своей речи вилкой с наколотым кусочком сыра.