Сердце всё ещё саднила боль после недавнего столкновения с Радеком. Наверняка этот гад уже гуляет на свободе и строит новые планы. Этот раунд остался за ним. Ничего не попишешь, нельзя постоянно выигрывать, особенно если имеешь дело с могущественным врагом. Достаточно вспомнить, сколько крови из меня попил Кравченко, а масштаб его фигуры куда меньше, чем у секретаря Коминтерна и подручного Троцкого.

Хочешь не хочешь, а придётся не только честно выполнять свой оперской долг, но и лезть в политику. Видно, пришла пора присоединяться к формирующейся команде Сталина. Но это потом, когда вернусь в Москву.

Объявили посадку на поезд, я направился на перрон. По пути к нему меня сразу же накрыли воспоминания.

В Ростове-на-Дону мне приходилось бывать всего один раз сразу после чемпионата мира по футболу, мы с дочкой прожили неделю в гостинице неподалёку от центрального городского рынка. Город показался тогда очень зелёным, уютным и ухоженным.

Мы гуляли по обустроенной набережной, любовались красивыми старыми зданиями на местном «Невском» – Большой Садовой, заходили в многочисленные кафе и ресторанчики, в общем, культурно отдыхали, как и полагается туристам.

И вот теперь у меня появился шанс посмотреть, каким Ростов был сто лет назад. Если не ошибаюсь, пока что он не объединён с Нахичеванью, заселённой преимущественно армянами.

Раздражение и злость от проигрыша сошли на нет, я снова стал собой.

В вагоне занял своё место, а через пару минут напротив опустился тучный мужчина в шубе.

– Добрый день, – первым заговорил он, вытирая платком пот с раскрасневшегося лица. – Вы как – до Ростова едете?

– Да.

– Значит, попутчиками будем! Я тоже до Ростова.

И вид, и манера разговора выдавали в нём нэпмана. Он представился Сил Силычем, а когда тронулись, то совсем расслабился и доверительно сообщил, что в Ростове у него своё дело, а в Москву ездил заключать какой-то договор.

Поезда – удивительная штука, развязывают людям языки не хуже водки. С Сил Силычем мы знакомы были всего ничего, однако через несколько часов я знал о попутчике практически всё.

Чтобы не напугать человека, пришлось назваться служащим одного из московских трестов. Дескать, еду я наводить порядок в ростовский филиал, утрясать недоразумения.

– Может, закрепим наше знакомство? – Сил Силыч поставил на стол бутылку коньяка и не преминул похвастаться:

– Между прочим, контрабандный товар! Знали бы вы, сколько я за него отвалил! Ну что – по стопочке?

Он щёлкнул себя по горлу и лукаво подмигнул.

Я сначала хотел отказаться, наврать, будто у меня язва, но тут мой взгляд упал на правую руку соседа: на ней отсутствовал мизинец.

Оп-пачки, а ведь я, кажется, знаю, что за фрукт мой попутчик. Если ориентировка не врёт, мы едем в одном купе с Мотей Беспалым. Его специализация – одинокие пассажиры, путешествующие первым классом.

Мотя блестяще умеет втираться в доверие, слово за слово, стопка-другая спиртного, и вот уже сосед по купе сладко спит, нагрузившись по уши снотворным, а Мотя обшаривает его карманы и багаж, а затем выходит на ближайшей станции.

Пальчик же ему отчекрыжил ещё до революции один из питерских воров, которого Мотя на свою голову разул и раздел в поезде привычным для себя способом. Вор очухался, навёл среди своих справки, отыскал жулика и наказал, отрезав палец.

Правда, жажда к наживе никуда не исчезла, и Мотя продолжает по-прежнему работать в поездах. Сейчас его разыскивают сразу в нескольких губерниях, где он изрядно наследил.

К сожалению, в ориентировке не было его фотокарточки, только словесное описание и особая примета, так что оставалась вероятность, что я ошибся и мой попутчик – законопослушный гражданин.