– Ну… мы предполагали.

– Вот теперь знайте! Федя!

– Я вообще-то Вася. Василий, то есть.

– Рад за тебя, Вася-Василий. А я, как раз, Федя.

– Приятно познакомиться, Фёдор.

– Я не Фёдор, я Федя, что значит огненный.

– Извини ещё раз – никак не привыкну. Первый раз, сам понимаешь…

– Ничего, бывает. Я вот помнится тоже в первый раз, когда из гнезда вылетел…

– Подожди, подожди, Федя, а чего ты ревел-то? Вот я и начал в тебя заклятьями швыряться.

– Да, видишь ли, – Федя несколько смутился, – я так вампиру знак подаю, что я близко. И жрать хочу. Чтобы готовить начал.

– Вампиру?

– Ага. Хозяину этой забегаловки.

– Вампиру, значит…

– Да ты не беспокойся он мирный. Специально песчаных копух разводит, их и пьёт.

– Мирный, так мирный. А как ты вовнутрь попадёшь? Или он тебе сюда еду вынесет?

– Эх, Вася! Что ж вы там такие тёмные все в своём мире. Сейчас увидишь…

Дракон весь подобрался и начал трансформироваться. Больше всего процесс превращения напоминал пластилиновый мультик, когда один объект сначала пальцами уминают в шарик, потом тот теряет в объёме, как будто сдуваясь, и следом начинается вылепливание новой формы. Через несколько мгновений передо мной стоял вполне заурядный мужичок. Встреть такого на улице и даже взглядом не задержишься.

– Ну что, пойдём, откушаем от щедрот вампирских?

Мы зашли в зал.

Кормоеда видно не было. Видимо, пошёл радовать клиента. Добрыня уже посапывал, так и не сдвинувшись с места. Варежка же гоняла по полу где-то раздобытый кусочек скомканной бумажки.

– Саман, старый кровопийца, где ты там застрял? Давай, мечи харчи из печи. Народ голодный, как рой пустынников.

– Да ну тебя, Федя, ещё накличешь, – донеслось из глубины кухни, – вчера, говорят, видели ночную лёжку пустынника в половине дневного перехода отсюда в сторону океана. Слетал бы, что ли, поохотился.

– Нету больше вашего пустынника, – Варёк на миг прервала своё увлекательное занятие. – Кончился весь.

– Ух ты! Говорящая кошка! – дракон обрадовался, как ребёнок. – Кис-кис-кис!

– Ага, сейчас! – Варька демонстративно повернулась к Феде хвостом.

– Ну вот, – расстроился тот, – в первый раз за почти шестьсот лет встретишь говорящую кошку, а она с тобой общаться не хочет.

– У нас ещё собака говорящая есть, можно с ней пообщаться, – Варежка вернулась к прерванной игре.

– Да! – досадливо отмахнулся ящер. – Эка невидаль – собака. Они, можно сказать, через одну болтают.

Добрыня засопел громче и повернулся на бок. В этот момент из кухни появился вампир, прижимающий к животу огромную миску, на которой аппетитно благоухал печёный окорок, килограммов на пять весом, обложенный обжаренной до золотистой корочки картошечкой, или каким-то местным её аналогом. Федя буквально выхватил миску у него из рук, и, пристроившись прямо за стойкой, вгрызся зубами в мясо.

– Значит, нету больше пустынника? Это хорошо, – вампир вытер руки о край фартука. – А то он мне бед наделал бы. Такое дело можно отметить.

Саман достал три стакана, потянулся за четвёртым, потом с сомнением посмотрел на Варежку и решил ей не наливать. Из шкафчика достал пузатую бутыль и разлил на два пальца едко пахнущей жижи.

– Чесноковка? – принюхался дракон.

– Она самая. Жаль, совсем мало осталось. Попросить, что ли, Кормоеда чесноку принести? Да когда-то он соберётся – через два сектора тащиться. Если по пути когда-нибудь.

– Хм. Через два сектора, говорите? – я с опаской взял свой стакан. – Знаю источник гораздо ближе.

– Благодетель! – на лице вампира расцвела радостная улыбка. Страшноватенькая, вообще-то, из-за длинных острых клыков. – Готов меняться на золото по весу чеснока.