Поэтому муниципальные управленцы терпеливо ждали, но иногда все же предпринимали робкие попытки узнать что-нибудь по своим личным каналам. Но каналы перестали отвечать.

Так прошла первая неделя октября. А после этого прекратил работать телевизор и умолкла сотовая связь. В интернете тоже наступила вязкая тишина…

*8 – противогаз ИП-45. Легкий изолирующий противогаз, средство защиты и спасения. Применяется также при легководолазных работах на глубине не более 7 метров. При использования регенеративного патрона РП-5 при средних физических нагрузках время использования не более 75 минут.

Москва умирала пышно. В хронических пробках, в метро, в многоэтажках и пожарищах. Люди падали и больше никогда не вставали. Тела выпадали из остановившихся автомобилей, чтобы сразу же хрустнуть под колесами других, объезжающих возникший затор. Сначала кто-то пытался кому-то помочь, но вскоре гуманность закончилась. Живые пытались выжить. Вопреки всему.

Но не получалось – умирали все, неотвратимо и безысходно. Умирали на улицах, площадях, проспектах, в кафе-ресторанах, в офисах и поквартирно. Умирали в чужих подъездах, пытаясь сбежать от погибели и требуя хоть какой-то поддержки. Умирали на Красной площади, куда двинулись огромной стихийной толпой по чьему-то дурному призыву, умоляя о немедленной помощи. Там и остались. Умирали везде.

В столице закипела абсолютно потусторонняя механическая движуха. Оставшаяся без хозяев техника свирепствовала и плевалась выхлопными газами. Надрывались сигналки, клаксоны и сирены. Истошному вою умирающих авто, словно злобные литавры, хрипло и гулко вторили скрежеты, хлопки, и взрывы. Заплясало пламя. Локальные возгорания постепенно слились в сплошной огненный вал, поощряемый мощными потоками резвящейся турбулентности. Столицу пожирал ад.

Андрей сначала хотел застрелиться – семь стволов он специально собрал на трупах полисменов. Но решил все же сперва похоронить свою семью: если все вокруг умерли, то пусть хотя бы близкие ему люди будут упокоены по-человечески. Сходил, абсолютно цинично перешагивая через трупы, в ближайший магазин – чуть ли не последний «шаговой доступности», устоявший в окрестностях, зашел на хоздвор, размашисто пнул ногой дверь какой-то подсобки и выбрал из завала дворницкого инструмента еще блестящую штыковую лопату.

Добротная лопата, привезенная месяц назад из родимых Артей, лежала на балконе – до дачи она так и не доехала, потому что сезон закончился, но подниматься в квартиру, где лежали тела родных, Андрей не хотел. Вернее – не мог. Потому что мог уже и не выдержать. Дела нужно закончить.

Место для могилы он выбрал на газоне, под окнами дома. Ткнул лопатой в жесткий дерн, но полотно враз согнулось – такой лопатой только дерьмо разгребать. Вспомнил, что в квартале от дома недавно видел какой-то кетайский мини-экскаватор – коммунальщики хотели поставить очередную водопроводную заплату. Двинулся в ту сторону – землеройная микротехника была на том же месте. Чисто по наитию разобрался в «куда чем тыкнуть» и агрегат, как ни странно, завелся.

Могила получилась роскошная – для всех места хватит. Часа полтора ушло на то, чтобы подготовить тела к погребению и еще час на то, чтобы спустить их с четвертого этажа. На своем горбу, конечно – электричество погибло, а с ним и лифт. А еще Андрей разворотил дома пару встроенных шкафов и собрал уже на газоне большой широкий гроб: повезло, что аккумулятор шуроповерта оказался заряжен. Гроб смонтировал прямо на дне могилы. Подумал, что места хватит и для соседки Кати – милая была дама, семья с ней хорошие отношения поддерживала – но… «пусть мертвые хоронят своих мертвых». Сейчас, наверное, каждый за себя отвечает.