Михаил проснулся.

Живой.

Облегченно выдохнув, поднялся. Первые лучи рассвета коснулись края кровати и темный силуэт мужчины отразился на бортике. Бабушка, на удивление, еще спала. Миша быстро надел кроссовки и отправился к ручью. Дверь распахнулась. Как-то не ценил он время, проведенное в детстве здесь – в деревне. Словно жил не свою жизнь.

Теперь ручей, который в детстве казался огромным и быстрым, оказался родником. Михаил умылся холодной водой и взял хрустальную воду в руки, сделал несколько глотков.

– Я буду с тобой дружить, чтобы ни случилось!

Воспоминания окутали его. Маленький Мишка пожал руку своему брату:

– Я тоже! Даю слово!

Михаил тяжело вздохнул давно он ничего не слышал о нём.

Бабуля загрузила его всякими вкусностями и поцеловав в обе щеки, похлопала его по плечам.

– Когда вернешься?

– Я съезжу к Виталику и вернусь сразу, как поговорю с ним.

Бабушка удивилась и понимающе кивнула.

– Хороший шаг, странно, что ты решил.

Михаил улыбнулся и снова посмотрел на старые тикающие часы.

– Рад, что ты меня поддерживаешь, ну пока.

Он поцеловал её в щеку и отправился на поезд. С новыми скоростными поездами – «Искра», можно было добраться до родного города за десять минут. Всё здесь изменилось, по городу стали летать машины, появилось много новых высоток. Михаил посмотрел через стекло и погладил старую Матильду. Собачка лежала на пузе в специальном рюкзачке, лениво свесив язык.

«LADA будущего!»

Этот плакат он делал для своего родного города. Михаил гордо улыбнулся. Наконец, по памяти и не опираясь на навигатор, он нашел свой старый двор. Здесь ничего не менялось. Площадка была уже совсем старой, а качели по-прежнему скрипели и были популярным местом среди маленьких детей. Толпа мальчишек при виде взрослого рослого дяди с гавкучей собакой за пазухой, разошлись и освободили их. Михаил осторожно сел на когда – то любимый аттракцион и оттолкнулся ногами от земли, включилась мелодия у встроенного голосового помощника качелей.

Взмывая выше ели,

Не ведая преград.

Крылатые качели,

Летят, летят, летят.

Михаил тяжело вздохнул.

Надеюсь, брат никуда не съехал.

Иначе тогда он просто не сможет попрощаться с ним. Отправляясь к дому, он заметил, как кто -то незнакомый вышел из подъезда и попросил придержать дверь.

Михаил тяжелым шагом поднялся по лестнице, начиная сильно переживать и беспокоиться.

– Ох, это нелегко, – сказал он себе и часы резко начали отматывать время.

Мне нельзя нервничать. Болезнь прогрессирует.

Матильда высунула голову из переноски. Набравшись смелости, Михаил позвонил в дверь. Послышались шаги и первое, что Михаил услышал – это детский лепет, звук игровой машинки и громкая мелодия заставки «SmesharikiEXESHOW2000». Дверь открыл Виталик. Он был всё такой же прежний: мешки под глазами, борода, небольшой животик. Заметив брата, он какое -то время молчал, но своего удивления скрыть не смог:

– Михаил? – наконец выдал он, но тут же его взгляд потускнел, – Что ты хотел?

– Я хотел поговорить. Рад тебя видеть.

Брат последнее предложение проигнорировал.

– Ты уверен, что я окажу тебе радушный приём? – выгнул бровь брат и уже начал закрывать дверь, но Михаил быстро подставил ногу.

– Прошу. Я…

Мигунов быстро собрался с мыслями.

– Я умираю.

Стоя около стены с фотографиями, Михаил тяжелым взглядом вспоминал каждый день рождения, юбилей и другие семейные праздники. Напряжение звенело в воздухе, а его племянники даже не вышли к нему. А когда – то он кружил их вокруг себя…

Михаил бродил взглядом по снимкам. Он повесил их детские фото? Это Миша с Виталиком на детском утреннике. Миша был в костюме медведя, а Виталик в белой рубашке и брюках, за его ногой стоял рюкзак с трансформерами. Он тогда бежал со школы, чтобы поздравить брата. Это два брата на пляже на фоне моря в плавках. У Миши был весь рот в кетчупе и гамбургер в руке. Виталик с улыбкой смотрел в объектив, а Мишка тогда разнылся. А это два брата в боулинге. От этих воспоминаний стало настолько тепло, что Михаилу не хотелось возвращаться в суровую реальность. Браслет загорелся зелеными. Детство казалось таким беззаботным. Никто из их знакомых не мог допустить, что братья перестанут общаться.