Мы поднимались по берегу к мельнице, и я вынуждена была хвататься за пожухлую траву, потому что тропинка наверх была крутая и скользкая от грязи.

 - Меня зовут Рейвен Кроу, - ответил мужчина после секундной заминки. – Я - местный судья.

- Вот как? Тогда вам надо привлечь эту женщину. Здесь запрещена рыбная ловля. И я чуть не погибла из-за этих сетей. А меня зовут…

Но мужчина меня опередил, и теперь голос его звучал необыкновенно мягко:

- Вы, наверное, не в себе, хозяйка? Мы с вами знакомы, и я знаю ваше имя – Эдит Миллард. Может, вы слишком долго пробыли под водой? Я пришлю к вам доктора Ларка.

- Это вам нужен доктор, - я оглянулась на него через плечо. – Никакая я не Эдит. Я… - и тут я заметила свои волосы.

Каким-то невероятным образом они выросли всего за несколько минут. Когда я падала в воду, они были коротко подстрижены – чуть ниже плеч. А теперь достигали бедер. И несколько прядей были заплетены в косички, концы которых туго перетягивали тряпичные ленточки.

Что это? Опять Витькины нелепые шутки? Но такие шутки Витьке были явно не по силам.

Я стремительно обернулась, глядя поверх головы судьи. Удивительное дело! Там, где полагалось быть городским крышам и маленькому заводику по производству бумаги, теперь стояли огромные деревья. Дубы, наверное? Но разве возле Ллин Пвилл была дубовая роща? Ах да, была. Лет пятьсот назад, во времена правления короля Эдварда III. Но в рекламном буклете нет ни строчки про какую-нибудь дубовую рощу в окрестностях…

Может, всё-таки, меня унесло течением слишком далеко? И на берегу озера несколько мельниц?

- Где я? – этот вопрос вырвался у меня будто по чужой воле.

Спросила, а сама замечала то, чего не могло быть на самом деле – нет сетевой вышки, пропало колесо обозрения, которое стояло на берегу Ллин Пвилл, и дорога… исчезла асфальтированная дорога с четкой разметкой, а вместо нее вдоль берега тянулась какая-то разбитая колея с лужами и ухабами…

- Хозяйка, - терпеливо и участливо сказал судья Кроу, - вы у себя дома, на своей мельнице, возле деревни Тихий Омут.

Деревня Тихий Омут? Да вы шутите! Нет такой деревни! И никакая я не хозяйка мельницы!

- Вам плохо? – нахмурился судья. – Вы сами на себя не похожи.

Правильно, не похожа! Потому что это – не я!

Но я сама понимала абсурдность своего положения. Я – это я. Вот она, чувствую свои руки и ноги, вижу свою рыжую гриву до пояса, которой у меня с детского сада не было. Я дышу, говорю, вижу, но я – не Эдит Миллард! Так, кажется, назвал меня судья?

Я уставилась на мужчину с ужасом. А он, в свою очередь, глядел на меня с недоумением. Только теперь я рассмотрела его получше. Высокий, широкоплечий, худощавый, но мокрая рубашка облепила рельефные мышцы на руках. На вид ему было лет тридцать пять, волосы у него были темные, почти черные, но на висках и надо лбом виднелись седые пряди. Черные глаза, в которых зрачок почти сливался с радужкой, смотрели на меня в упор, черты лица были резкими, подбородок с ямочкой упрямо выдавался вперед, а губы были сурово сжаты. 

- Что вы тут застыли? – раздался ворчливый голос старухи в чепце. Она поднималась за нами, задрав юбку почти до колен и выставив на обозрение серые от частых стирок подштанники. Кружева на манжетах нижних штанов порвались и уныло обвисли.

- Ждём вас, мамаша Жонкелия, - сдержанно сказал судья, не сводя с меня пристального взгляда.

- Что ждать? – буркнула старуха. – Идите в дом, пока не заработали воспаление легких. Не май месяц на дворе!

- Не май, - согласился судья и пошел вперед.

- Дрова берите с левой поленницы, - крикнула ему вслед старуха. – Они посуше! И стоят по два грошена за полено, к вашему сведению!