- Лучше пересидим здесь, - тихо сказала старуха, не глядя на меня. – Пусть этот черт уйдет.

- Какой черт? – переспросила я с раздражением. – Что происходит? И как вы узнали, кто я?

- Да я не знаю и знать не хочу, кто ты, - ответила она презрительно. – Только знаю, что Эдит утонула за четыре часа до того, как судья вытащил тебя из воды, ведьма.   

Ведьма? В моём сознании тут же промелькнули сырые казематы, орудия пыток, бесстрастные физиономии инквизиторов и – как вишенка на торте – костер посреди площади.

- За языком следите, мамашенька, - посоветовала я старухе. – Никакая я вам не ведьма. А вот вы точно с какой-то чертовщиной связаны. И если это ваши проделки, я требую, чтобы меня немедленно вернули домой.

- Я такая же ведьма, как ты – жена моего сына, - фыркнула старуха. – И ты сама должна знать, как заняла её место. И для чего. И выбираться должна сама. Если сможешь.

- Бред какой-то! – воскликнула я в сердцах.

- Наверное, это моргелюты, - старуха задумчиво покрутила свечу вокруг своей оси.

- Кто?!

- Духи озера, - пояснила она. – Они утопили моего сына, а потом утопили Эдит. И зачем-то подкинули в Тихий Омут тебя.

- Никто меня не подкидывал! – ответила я бешеным шепотом. – Я упала в озеро! Меня столкнули! А вынырнула возле этой чертовой мельницы! Только получается, что не я вынырнула, - я потрясла руками перед лицом старухи. – Руки – не мои, волосы… - я схватила в кулак несколько прядей и тоже потрясла ими, - волосы – тоже не мои! И я не желаю находиться в теле какой-то там утопленницы!

- Ну прыгни обратно в Омут, - посоветовала мамаша Жо, на которую моя истерика не произвела никакого впечатления. – Если повезет – духи отправят тебя обратно. А если нет – то съедят. И рядом уже не будет мужика, который вытащит тебя за гриву и на берег.

Я застыла, вспомнив тени, утягивающие меня в глубину. А вдруг… это были вовсе не сети?..

 Тут можно было сойти с ума на «раз-два», и я, плохо соображая, что делаю, схватила корзинку с яйцами.

- Правда, готовить решила? – равнодушно поинтересовалась старуха. – Так Ворона этим не купишь. Только ещё больше на подозрение наведешь.

- На какое подозрение? – я уже мало что понимала – и про ворон, и про чертей в омуте, и про утопившуюся Эдит. – Что в горшке?

- Масла немного осталось.

- Отлично, - я сунула горшок под мышку, взяла корзинку и пошла обратно в кухню, пытаясь собрать в горсточку разлетающиеся мысли.

Старуха вздохнула, загасила свечу и потащилась следом за мной, а я поднималась по ступенькам и пересчитывала все странности, что со мной случились.

Так, деревня Тихий Омут, где нет нормальных дорог и сетевых вышек… Так, озеро с какими-то водяными... И меня угораздило рухнуть в это озеро… А ещё – ворон, которого не купишь…

- Про каких ворон вы мне говорите? – спросила я у мамаши Жонкелии, когда мы уже почти поднялись до верха лестницы.

- Про серых, - огрызнулась старуха, обогнала меня и принялась шарить на полке, переставляя закопченные котелки и сковородки.

Судья Кроу, сушивший у печи рубашку, глянул на нас через плечо – быстро и подозрительно, и сейчас он так смахивал на нахохлившуюся хищную птицу…

Какая же я дура, слов нет. Рейвен  - это ведь «ворон». Ворон – прозвище судьи, тут и ребенок бы сообразил. Судья, которого не подкупишь… А я разве собиралась его подкупать? Я ничего не сделала, чтобы мне нужно было подкупать судью. Или… сделала? Кто знает, что там за жизнь была у моей предшественницы…

Надо порасспросить старуху получше. Но для этого нужно избавиться от судьи-Ворона. Узнавать о жизни человека, чье тело ты заняла, лучше без лишних свидетелей.