Разве что забота о переходящей из поколения в поколение кирке вынуждает иной раз прекратить врубаться в скалу, присесть на камень, любовно протереть волшебное лезвие замшевой тряпочкой, полить его из флакончика, хранящегося у каждого в кармане фартука. Дождаться, пока магическая жидкость впитается в голубую сталь, снова протереть насухо, покрепче взяться за ручку и приступить к рубке.

Только раз в четыреста лет гномы прекращают работу и отправляются на слет, где обсуждают накопившиеся за последнее четырехсотлетие проблемы, избирают новый исполнительный комитет и обучают молодежь, давая мастер-классы безбородым юнцам, иные из которых не достигли даже восьмисотлетнего рубежа совершеннолетия.

Грудл справедливо считался одним из лучших работников своей эпохи. Кирка его, по имени Нидла, передававшаяся от отца к сыну несметное количество поколений, сама находила незаметные в полумраке трещинки скалы и, вгрызаясь в них, отыскивала драгоценные камни невиданного размера. Но и руки, держащие волшебную кирку, были могучими и умелыми. Иногда Грудл даже спорил со своей киркой. Бывало, что и оказывался прав.

Они очень любили друг друга. Грудл заботился о кирке, как о родной дочери. И она всегда оказывалась под рукой, так что, несмотря на мрак пещеры и груды камней и песка, Грудлу никогда не приходилось искать ее. Довольно было опустить руку на землю, и он сразу нашаривал рукоять Нидлы.

Неудивительно, что на последних десяти слетах честь показать собратьям высокий класс горной работы доставалась Грудлу.

Гномы – довольно апатичные существа, и мало что способно привести их в волнение, помимо подземных богатств. А все же накануне показательного выступления Грудл чувствовал тревогу и возбуждение. Репетируя свое вступительное слово, он вонзил Нидлу в скалу, и тут случилась катастрофа: неведомая неодолимая сила с размаху швырнула его носом в стенку. Едва очухавшись от удара и стерев выступившие на глазах слезы, Грудл понял, что это не обвал и не землетрясение. Произошло что-то гораздо худшее: рукоять Нидлы сломалась, и от нее остался жалкий обломок.

Опытный гном знает: иногда рукояти приходится менять. Последний раз такое случилось с прадедом Грудла. Дома у него даже хранилась припасенная тысячу лет назад новая рукоять. Он купил ее у маркитанта, промышлявшего в гномьих пещерах. Была она выточена из железного дерева и, как положено, скромно украшена резьбой и немногими драгоценными камнями. Но Грудлу до дома – восемнадцать дней пути, а урок назначен на ближайшее утро.

Он пришел в отчаянье. Никакой выход не казался приемлемым. Уже подумывал о том, чтобы украсть кирку у кого-нибудь из маститых гномов, да ведь каждую стоящую кирку знают в лицо! Может, взять одну из простых, всегда валяющихся возле вырубки? Ученики небрежны и не берегут свои орудия… Грудл ужаснулся, представив, как на глазах у всего народа будет орудовать безликой, слабой и вялой железякой. Добудет ли он с ней бриллиант? Неизвестно. Такого позора его семейство не переживет. Да и Нидла, раненая, но живая, не простит предательства.

Оставалось одно: найти выход из пещеры, добраться до леса, срубить подходящее деревце и смастерить из него рукоять, которой хватит на один час работы. А уж вернувшись домой, он заменит деревяшку на настоящую ручку, достойную его Нидлы.

До начала урока было еще несколько часов. Упорство гномов не знает себе равных. Грудл взял поломанную кирку и заспешил вон из пещеры.

Он еще никогда не бывал снаружи горы. Выход из пещеры оказался у лесной опушки. Снаружи была теплынь. Яркая луна светила лучше всех факелов подземелья, вместе взятых. Запах стоял такой, что у гнома не нашлось слов, чтобы описать его. Ведь он раньше не чувствовал других запахов, кроме пота, пыли и чадящих факелов.